|
Путь Офицера - дорога длинною в жизнь.
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:20 | Сообщение # 1 |
 Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Автор этих воспоминаний, бывший нач.штаба Львовского ПО полковник Лысенко Владимир Петрович, ныне к сожалению уже покойный. Он никогда не служил на КПП "Николаев", но очень хорошо знал по совместной службе бывшего замполита КПП майора Иосипенко Николая Андреевича и неоднократно упоминает его в своих воспоминаниях.
На первом фото автор воспоминаний полковник Лысенко Владимир Петрович, на втором- майор Иосипенко Николай Андреевич.
 
Часть первая - Становление.
"Якби ж ви вчились так, як треба
Той мудрість би була своя ... "
Давно это было, хотя деревья к тому времени уже меньшими стали. Тогда, в далеком 1972 году я закончил училище и, пользуясь заработанным правом выбора, получил назначение в Западный пограничный округ, командовал которым генерал-лейтенант Лавриненко. Не знаю как кто, но я его уважал сильно. И на то были причины. Если желание писать не пропадет, напишу и о причинах такого уважения.
Итак, собрали нас выпускников тогда еще двух пограничных училищ в Киеве. И было нас человек 40. Кстати, тогда впервые был соблюден паритет в распределении. Половина выпускников были с Московского и столько же с Алма-Атинского училища Нас собрали в актовом зале, для ознакомления с требованиями начальства и, собственно, для знакомства с нами и нас с начальством. С одной стороны – мы! Люди, впервые одевшие офицерские погоны, окрыленные надеждой своей востребованности, своей высокой (а так действительно было) подготовленности, неиспорченные крючкотворством , чиновничьим беспределом, граничащим порой со вседозволенностью и хамством, желающие в конце концов приносить максимально пользу своей Великой Родине. (Господи, прости нашу наивность).
С другой стороны –они, убеленные сединами, с богатым жизненным опытом и житейской мудростью. Мы тогда еще не знали, что вся их житейские приобретения, как и они сами, очень разные и могут не только подсказать, подправить, посоветовать, но и заставить задуматься о своем будущем как человека в погонах.
Забегая вперед, скажу, что именно последнее ежегодно становилось причиной преждевременного увольнения из войск многих преданных профессии и достойных лучшего обхождения молодых выпускников училищ.
Но тогда, на базе ожидания своей значимости, юношеской бесшабашности да и просто веры в то, что «Моральный Кодекс строителя коммунизма» на 100% и навсегда заменил вдруг ставшие непотребными «10 Заповедей Божьих» мы чувствовали себя не только героями дня, но и Земной осью, вокруг которой все вертится или, по крайней мере, должно вертется.
Эта ознакомительная встреча сразу преподала нам несколько уроков. Тогда я, за первый же день, повзрослел года на два, как минимум. Но обо всем по порядку.
Среди нас прибывших было всего лишь 5-7 человек членов ВЛКСМ, а все остальные кандидаты в члены КПСС и даже человек 5 – члены КПСС.
Первым выступал перед нами начальник политотдела округа генерал-майор (фамилию называть не хочу. Доброго о нем сказать не могу, а плохого о покойниках не говорят).
Рассказав о большущих задачах, поставленных перед нами ЦК КПСС и лично дорогим Леонидом Ильичем, он начал свои глобальные мысли перемешивать с более конкретными вопросами и знакомством с нами.
Перед ним, на столе лежали три списка, в которые, по ходу беседы, он вносил какие-то заметки. Один список длинный и два коротких. Как потом выяснилось в них прибывшие были распределены на членов КПСС, кандидатов в члены КПСС и членов ВЛКСМ.
Начал он свое знакомство с членов ВЛКСМ, среди которых была и моя фамилия. Поднимая нас поочередно, по ходу, делал всем какие-то замечания и наставления с намеками на угрозы. Первое, отчего многие из нас вскинули вверх брови, было то, что он безошибочно назвал кто и сколько вчера выпил пива, кто приносил в общежитие, где мы располагались, шампанское и прочие подобные подробности. И это был наш урок № 1. А я вдруг наяву ощутил, что мы уже не братья-курсанты а конкуренты в борьбе за «место под солнцем». И теперь каждый будет совершать поступки исходя из личной воспитанности или испорченности.
Поскольку впервые в жизни я попробовал спиртное в декабре 1974 года, когда обмывали сына, моя, простите, задница, не ерзала тогда на стуле, не ожидала тогда обвинений с намеками, что спиртное, даже шампанское, употреблять нельзя. Но сказать, что я себя спокойно вел тоже нельзя. И самой большой своей проблемой я тогда считал то, что моя жена, Ольга Федоровна (тогда просто Оля) выросла в семье верующих и при виде любой из многочисленных киевских церквей, в открытую, не взирая на мои просьбы и уговоры, осеняла себя крестным знаменем…
Забегая наперед скажу, что с этой стороны мне упреков не последовало Толи никто не видел, то ли видели, но побоялись Божьей и моей немилости, то ли просто оказались порядочными людьми. До сих пор склонен думать последнее.
Но без курьезов тоже не обошлось. Не знаю, то ли пометку не там и не ту сделал товарищ генерал, то ли другая какая-то ошибка произошла, но, подняв меня, он, с ходу, без всяких обиняков начал отчитывать за плохую учебу в училище. Мою попытку уточнить он принял за препирательство и еще больше распалился. А когда сидящий рядом с ним кадровик , после неоднократной попытки показать ему выписку из моего диплома , где красными буквами записано «С отличием», добился своего, он на короткое время оставил меня в покое и отчитал кадровика за неумение готовить документы на представление подчиненных.
Но генерал ведь не правым не бывает… никогда. Посему он перестроился практически мгновенно и его следующий вопрос ко мне был: «Тогда назовите причину, почему Вас в партию не приняли? Ведь Вам уже 25 год идет, дочку имеете…»
Мои попытки объяснить, что силы все отдавал учебе и практически времени на партийную работу не хватало (а что я еще ему мог сказать) только подлили масла в огонь Началась тирада про политические войска, про преданность идеалам партии и пр. и пр. и пр.
В общем, ни за что ни про что я попал в список офицеров, у которых был «какой-то не хороший случай с шубой»
Анекдот этот нам, молодым офицерам, рассказали перед нашим представлением начальству офицеры управления. Исходя из того, что на сайте эти мои заметки читают не только офицеры, я позволю себе его рассказать. Хотя, повторяю, анекдот с очень седой бородой. И так:
Пришел после училища молодой офицер для прохождения дальнейшей службы и сразу же активно включился в работу. И офицеры и подчиненные уважали его за трудолюбие, справедливость и прочие хорошие человеческие качества. В первом же отпуске он женился и привез на заставу красавицу жену. С его возвращением по отряду поползли слухи о каком-то нехорошем «случае с шубой» и причастность к этому случаю упомянутого офицера.
Как потом оказалось, из-за этого начальником заставы он стал позже всех прибывших вместе с ним выпускников. И причина была в отказе в повышении со стороны начальника политотдела. Всякий раз, когда ему приносили на подпись представление на продвижение этого офицера по службе, начальник политотдела вспоминал случай с шубой. Павда не уточнив до конца, что же это за случай?
Так было при повышении офицера в должности, при попытке поступить в академию, при представлении на присвоение очередного звания и пр. Хорошо, что и командир и кадровики были людьми сообразительными и назначали того на должность и звания присваивали только тогда, когда начальник политотдела был в отпуске.
В один прекрасный момент заходит этот офицер, уже в звании майора, к начальнику политотдела с обходным листом… Дембель подошел незаметно…
Ну вот начальник политотдела и спрашивает: «Ты расскажи, что же в конце концов было у тебя с шубой. Ты то ли украл ее, то ли пропил, то ли еще что-то, но ведь было же?
Майор, смущенно: «Да было, товарищ полковник… Помните я в первом отпуске женился?
Тот ему – Ну да, помню…
Майор – так вот в часть с женой мы поехали через Москву. Уж больно и она и я хотели в Большом театре побывать.
И на короткий вопрос начальника политотдела: «Ну?»
Майор ответил: «Побывали… И у жены там шубу и украли… а новую я ей так и не купил...»
У меня началось что-то похожее, но об этом несколько позже. Из всех членов ВЛКСМ только я один попал служить в 27, Мукачевский пограничный отряд. Дело в том, что из 32 –х пограничных застав и двух КПП отрядного подчинения, только в двух подразделениях была должность заместителя начальника по боевой подготовке. Это девятая (тогда Ужгородская) застава и та, на которую попал служить я – 11-я или Шоломоновская. Замполитами комсомольцев не назначали. Чье это было требование – мне не ведомо. Ведь оно было негласным, а значит и Законом не предусмотренным и документально не оформленным. Традиция, понимаете…
Но назначив нас на пограничные заставы еще в Киеве, нас сразу на них не отправили, а собрали всех вместе в управлении пограничного отряда, где нам снова рассказывали, предупреждали, напоминали, надеялись…, но только чуть-чуть в меньших масштабах
И еще. Нам сразу же дали почувствовать, что Мукачево хоть и европейский город, но далеко не Киев. Если в Киеве семейных разместили по отдельным комнатам,то в Мукачево всех скопом в одной большой комнате. Справедливости ради женатых с семьей – в одном углу, а холостяков - в противоположном. Перед сном краснели все. Мужики потихоньку курили на улице, пока наши жены, по очереди, каждая с индивидуальной бутылкой с под кефира (удобней воду набирать) посещали одну единственную кабинку туалета, импровизируя и используя его вместо «биде»
Мы, мужики, привыкшие спать в казарме с ее ночными звуками, духотой и пр. меньше страдали от этих неудобств нежели наши измученные сборовой подготовкой жены. Кстати… Им тоже преподавался, но не курс молодого лейтенанта, а курс его верной подруги, а привлекались в качестве преподавателей члены созданного системой женсовета. Их речи практически не отличались от произносимых их мужьями, преподававшие околовсяческие науки у нас
По прошествии многих лет, я до сих пор не могу понять зачем и кому тогда пришла в голову мысль дать нам и нашим женам почувствовать себя ничтожествами, способными не только жить, но и плодиться, и выживать в таких бытовых условиях. Ведь совсем рядом стояла почти пустая отрядная гостиница с хорошими 2-х, 3-х и боле местными номерами. Можно было разрешить хотя бы семейным разместиться в городской гостинице. Ведь нам в Киеве выплатили так называемые подъемные…
Каждое утро моя Оля искала в моих глазах ответ: «Когда же я наконец-то стану женой офицера.» Ответа на него я не знал, но надежду ей терять не давал.
И вот, наконец-то нам сообщили, что сегодня нас развезут по заставам. Выражение дословно, Я его очень хорошо запомнил ибо подумалось: «Мы что, бревна или мебель, что нас будут развозить»?
Где-то к обеду прибыл десятиместный ГАЗ 69 А «с моей» 11ПЗ и мы с женой и маленькой дочуркой с радостью разместились в за его истрепанным тентом, на испачканных собачьими лапами сидениях.. Где-то с пол-дороги старший машины замполит заставы Николай Андреевич Иосипенко отчитывал водителя за грязь в кузове, а тот спокойно произнес: "Я же прямо с тревожки. Вон даже оружия не успел сдать" После этих слов на меня повеяло родным, заставским и на душе стало спокойно и уютно. Мои чувства передались наверное и моей жене и она тоже повеселела. Измученный ребенок уснул сразу же как тронулась машина.
До заставы было 45 км или час езды, а еще дальше - целая жизнь.
В стареньком ГАЗике, который устало гудел мотором по дороге Мукачево, Великая Добронь, Малая Добронь, Чоп, Шоломоново обзор был совершенно никудышный, но даже при нем, мне человеку, впервые побывавшему в Закарпатье открывалась картина жизненного достатка в мелькавших за стеклом селах. Бросалось в глаза наличие уже в те времена в селах двухэтажных оштукатуренных особняков, дворики которых пестрели разноцветьем садовых цветов. Чистенькие улицы с не захаращенными и ухоженными каналами вдоль улицы для стоков ливневой воды. Но больше всего, в лучшую сторону, выделялись ухоженные кладбища, с множеством памятников, которые уже тогда походили на произведение искусств. Моя мысль почти материально ощутила услышанную где-то фразу: «Уважение к живым начинается из уважения к мертвым.».
Во всем увиденном я впервые ощутил дыхание Европы и европейских ценностей.
Глядя на все это, мне вдруг стала казаться просто нищей такая родная и любимая мною Полтавщина. Она, почему-то, предстала в моих мыслях в образе белки в колесе, от неустанной работы которой – никакой пользы В душе все смешивалось. Чувство радости, что служить буду в хороших местах, с обидой за своих родителей, их соседей и моих сверстников, всю жизнь проживших в условиях нищеты и отсутствия всяких удобств.
От нахлынувших мыслей меня освободила фраза, произнесенная водителем: «А вон и наши кросс бегут.»
Проезжая мимо бегущих навстречу солдат, я не увидел страдальческого выражения на их лицах. Было очевидно, что дистанция для них привычна и легко преодолима. У меня даже мысль мелькнула: «А чему тогда я их буду учить?» Но мысль гордости, что это теперь и мои подчиненные, заглушила все другие.
Водитель сбросил газ и остановился рядом с человеком в зеленой фуражке с офицерской кокардой, с наброшенной на голые плечи и не застегнутой куртке «ПШ» В галифе и грязных резиновых сапогах. Замполит шепнул: «Начальник заставы» и пошел в его направлении. Подошел и, протянув руку просто поздоровался.
Я же, не один десяток раз мысленно репетировавший свое первое представление перед начальником заставы, был несколько озадачен. Тем не менее, перейдя на строевой шаг и, лихо щелкнув каблуками, представился: «Товарищ майор! Заместитель начальника пограничной заставы лейтенант Лысенко. Представляюсь по случаю назначения на должность»
Во время моего доклада майор Цокол Василий Иванович (так звали начальника заставы) ни разу не взглянул в мою сторону. Прищурив левый глаз он смотрел на бегущих солдат и ни один мускул на его давно небритых щеках не дрогнул. Первое впечатление – просто отвратительное.
Василий Иванович же на русско-украинском языке произнес: «С прибытием вас Давай, Мыколо, як договарювалыся» Николай кивнул и мы поехали улицами красивого венгерского села Шоломоново, которое почти на год стало и моим домом.
Проезжаем центр села. Догадаться, что это именно центр было совсем не трудно. Вокруг небольшой площади расположились все значащие здания: правление колхоза, сельсовет, торговый центр, школа, фельдшерский-акушерский пункт, клуб и библиотека. А в центре площади, с претензией на оригинальность конструкции, располагалось кафе-стекляшка, с громким названием на русском языке: "Голубой Дунай". Уже само наличие этого заведения в селе подчеркивало, что здесь умеют не только трудиться не покладая рук, но и отдыхать. Справа, рядом с с описаной площадью, утопая в зелени грецких орехов и черешен, возвышалось двухэтажное здание. Мне сразу стало понятно, что это и есть пограничная застава. Об этом красноречиво говорил высоченный, больше двух метров бетонный забор вокруг и развивающийся на флагштоке государственный флаг СССР.
Наш ГАЗик, миновав ворота, остановился возле калитки в бетонном заборе и Николай Андреевич, тоже на русско-украинском языке, произнес: «Все, прыихали». Захватив нехитрые лейтенантские пожитки (всего-то два чемодана), мы шагнули за калитку. Взору открылся утопающий в цветах и зелени двухэтажный домик на 4 квартиры. На первом этаже – две трёхкомнатные, а на втором, одна четырехкомнатная и одна однокомнатная квартиры. Вот в эту однокомнатную квартиру Николай Андреевич (к тому времени ставший просто Колей) нас и проводил. Со словами: «Располагайтесь. Встречаемся через час у меня в квартире. Я зайду» Он ушел, оставив нас в очень чистенькой и уютненькой квартире, которая имела одну большую комнату, кухню тоже (по выражению жены) громадных размеров и расположенный в конце коридора санузел. С открытой ванной комнаты пахнуло приятным теплом. В ее углу располагался «титан» в котором дровами подогревалась вода. Сама ванна была вся в старых ржавых потеках, природа появления которых нам стала понятной после открытия крана. Теплая вода, хлынувшая из крана после его открытия была цвета слабого раствора марганцовки.
Занавесок на окнах не было. В комнате стояли две сдвинутые вместе кровати с солдатскими постелями и, в их числе, ватными подушками. Две обыкновенные табуретки, две солдатские тумбочки, старый потертый и исцарапанный годами стол... Очень обрадовало наличие детской деревянной кроватки. Как потом оказалось изготовленной по просьбе заставских женщин к нашему прибытию местным сельским умельцем всего за 1 сутки
Уложив дочку жена сразу же убежала принимать душ и вышла оттуда посвежевшей и совсем уже похожей на хозяйку квартиры. Ее примеру последовал и я. Потом дошла очередь и до проснувшейся дочурки. Усталость как рукой сняло. Грудь распирало желание быстрее познакомиться с заставой и приступить к работе.
Жена же разобрала вещи и переоделась сама и переодела дочурку. Я остался в лейтенантской форме. В дверь постучали. Зашел Николай и сказал: «Готовы? Идем кушать паленку (водка по-венгерски) и знакомиться. При этом он пытался всучить мне в руки бутылку водки и бутылку шампанского, чтобы я, как бы от себя, выставил их на общий стол. Оля моя сказала: «Не нужно, Коля. У нас есть» и взяла точно такие же бутылки «Столичная» и «Советское шампанское». Жена перекрестилась и мы, вслед за Колей, шагнули в наш новый заставкой коллектив со всеми его особенностями и противоречиями.
В голове пульсировали вопросы: «кто?, как?, почему?» и их производные. И вот оно, первое знакомство…
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:24 | Сообщение # 2 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Зайдя с полумрака коридора, вслед за Николаем, в просторную светлую, хорошо меблированную комнату мы увидели, богато , со вкусом сервированный стол, который просто ломился от яств. Сразу же засосало под ложечкой. Ведь уже было где-то более 16.00, а мы еще и не обедали. Николай, как и положено замполиту начал представление нам заставских.О нас с Олей им все уже было почти ведомо, за исключением деталей. Начал Коля не по старшинству, а по порядку расположения людей, предварительно уточнив: «С начальником пограничной заставы Цоколом Василием Ивановичем вы уже познакомиться успели». После упоминания об этом я посмотрел в сторону начальника и увидел до синевы выбритого, чуть сутуловатого крепыша, с ладно сидевшей на нем форме в.майорских погонах. В голове, как стрела, мелькнул анекдот:
Начальник заставы, в ожидании комиссии, снял резиновые сапоги, телогрейку. Помылся, побрился, одел идеально выглаженную форму, перепоясанную портупеей пошел на заставу. Там в это время с солдатами развлекался его малолетний сын. При виде отца, он вдруг зарыдал и побежал к мамке. На ее вопрос: «Что случилось» ?, малыш прокричал: «Мама, Мама, нашего папку в армию забирают…»
Прщурив левый глаз Василий Иванович спросил: Олю: «Шо не познала?» и засмеялся, добавив: Твой скоро такым жэ будэ» Он продолжал говорить на русско-украинском языке. Как позже мы узнали, что и он, и его жена Клавдия Ивановна были потомственными казаками со ставропольского края и всю жизнь говорили, по их выражению, на казачьем языке.
Дальше нам представили Ольгу Андреевну Лебединскую, жену старшины заставы Лебединского Николае Григорьевича. Самого Николая Григорьевича не было. Он был где-то в командировке. Где – не помню, но где-то за пределами участка отряда. Ольга Аандреевна была по возрасту старше всех. Рассудительная, добрая, и днем и ночью готовая прийти на помощь селянам, ибо работала заведующей фельдшерским акушерским пунктом в деревне. Прибыв в село Шоломоново, по распределению после медучилища, познакомилась тут с молодым и симпатичным сверхсрочником – старшиной заставы, с которым вскоре и поженились. И было это в тот год, когда я родился.
Дальше – хозяйка квартиры и жена Николая , стройная и симпатичная блондика Анфиса (позже просто Аня). Домохозяйка. Воспитывала маленькую дочь. Не до работы. Дальше Клавдия Ивановна. Тоже симпатичная стройная. Но уже с чуть заметными ниточками морщин, черноволосая казачка. Работала где-то на ж/д вокзале в Чопе. Более детальную характеристику каждому, я постараюсь дать чуть ниже, если до этого дойдет. А пока мы дружно сели за стол и тут же возникло первое недоразумение. Узнав, что я вообще не пью, даже пива начальник спросил: «Ты вымахуешся чи шо?» Но поняв, что я не вру произнес: «Ну, ну… Посмотрим…»
Пока все, и моя Оля тоже, пили водку и шампанское, я наслаждался холодными с холодильника соками и компотом собственного изготовления.
В ходе трапезы, сидевшая рядом с моей женой Ольга Андреевна тихонько расспрашивала ее о нашей малой родине.
Узнав, что мы с Полтавщины, уточнила с какого именно района. Услышав название Лубенщина, продолжила уточнять детали: « А вы с самих Лубен или где-то с другого места?»
Моя жена уточнила: «Я с самого города Лубны, а Володя (то бишь я)с соседнего с городом села Круглик».
После этой фразы, Ольга Андреевна всем телом повернувшись ко мне спросила: «А Вы, случайно, не Лысенко Петра Даниловича сын?» Услышав от меня утвердительный ответ произнесла: «Цэ ж трэба! Так вин жэ мий троюридный брат»
Вот так, преодолев огромнейшее, в более чем три тысячи км. расстояние с Алма-Аты, я прибыл на заставу к родственникам. Наверное судьба…
Наверное уже пора дать характеристику самой заставе, ее месте и роли в общей системе охраны границы на участке Мукачевского ПО. Сразу замечу, что мне повезло. Имея достаточную теоретическую подготовку я попал в коллектив, где каждый, от рядового до начальника заставы работал как отдельная часть общего слаженного часового механизма, практически не давая сбоя. Учиться, принимать решение, подбирать исполнителей и управлять сложным заставским механизмом можно было на каждом шагу. Я как-то сразу это понял и не стеснялся учиться и у рядовых, и у офицеров. Наука давалась легко и в охотку. И сегодня, с высоты достигнутого в пограничной жизни, я низко кланяюсь всем без исключения, честно и добросовестно исполнявшим свой долг и попутно повышавшим мое пограничное мастерство. Я здесь отдельными эпизодами попытаюсь доложить суть сказанного чуточку выше.
Должен признать, что такие исключительные качества каждого из членов нашего заставского коллектива были не только и не столько заслугой офицеров заставы, сколько всего управленческого звена пограничного отряда.
В отряде было 2 именные заставы (Николая Шнырикова и Захара Мозгового) и несколько, расположенных на направлениях вероятного движения нарушителе границы (НВДНГ), определенных округом и командование пограничного отряда. Наша № 11 и Ужгородская № 9 заставы находились на окружном НВДНГ. На именные и последние две заставы личный состав подбирался еще на учебных пунктах. К нам попадали лучшие солдаты и сержанты и нашей задачей практически было их не испортить. На заставе ежегодно задерживали 15-16 нарушителей границы. Отдельные нарушения достойны, чтобы о них здесь вспомнили, что я позже и постараюсь сделать. На застав всегда был порядок. К моему удивлению, но рядовые до "дембеля" отдавали сержантам честь, что, между прочим, не мешало коллективу быть дружным и сплоченным. О «дедовщине» даже понятия не имели.
Но тогда, сидя за столом, я еще всего этого не знал. Я даже на заставе не успел побывать…
Где-то около 18.00 на заставе сработала система, а еще, буквально через несколько минут, послышался четкий доклад инструктора службы собак, он же, в дневное время, старший тревожной группы, старшего сержанта Бубена: «Товарищ майор! На стыке пятого и шестого участков обнаружен след двух нарушителей границы в наш тыл. Нити на системе разрезаны. Вероятное направление движения нарушителей в сторону заброшенной фермы. В данный момент нарушители, вероятнее всего достигли рубежа… Собака работает уверенно . Доклад закончил. Преследую»
Ни единого лишнего слова. Как будто по «Учебнику пограничника» прочел.
Глядя на совершенно спокойное лицо начальника заставы, замполита, да и всех присутствующих, я вдруг подумал: «Наверное учебные. Меня втягивают в службу» Но нет.
Выдержав паузу Василий Иванович отдал распоряжение: «Застава в ружье! Подготовить вторую тревожную группу на случай действий на другом направлении. Старшим тревожной группы №2 назначаю старшего сержанта Мартыненко. Старший группы заслонов лейтенант Иосипенко. Задачу ему поставлю лично. Выезжаю к месту обнаружения следов. Руководить буду оттуда. Предупредить об обстановке и моем месте пребывании чехов. Об остановке доложить оперативному дежурному. Начальнику отряда доложу лично с границы. Действуйте!»
Среди этой четкости и слаженности, как голос в пустыне прозвучал мой вопрос: «Товарищ майор! А мне что делать?»
"Иди на заставу и постарайся вникнуть в обстановку. Может понадобишься. Участок изучай по схеме. Дежурный поможет".
Он тут же добавил в трубку: «Резервом второй очереди приказываю руководить вновь прибывшему лейтенанту Лысенко».
Я собираясь на заставу засуетился, задергался и тут же услышал: «Спокойно, лейтенант! Не пройдет и пару часов как задержим». Через пару секунд, уже на ходу добавил: «Да! Там оперативный дежурный майор Пенягин. Он шумливый, но добрый. Будет сильно доставать пошлешь его на 45 лет назад. Скажешь, что Цокол научил»
С непонятным чувством полу гостя, полу хозяина я прибыл на заставу. Дежурный встал и не прерывая доклада в трубку, смотрел на меня. Я дал ему понять, чтобы продолжал. Он, закончив доклад как оказалось ОД, четко доложил обстановку и мне.
Изучая участок по схеме я уже имел кое какое представление об обстановке и возможных перспективах ее развития. Вскоре я услышал свою фамилию, произнесенную ДЖ в трубку, которую он тут же передал мне.
Звонил ОД майор Пенягин, Как и предполагал Василий Иванович он с ходу начал на меня наезжать. Смысл его наездов сводилась: «Что Вы за офицер, если в обстановке не разобрались? Если ДЖ по заставе нею владеете лучше Вас? Как Вы собираетесь руководить, если Вы двух слов связать не можете» Ну и все в этом духе.
В конце концов я осмелел и произнес: «Майор Цокол предупредил меня о возможном Вашем наезде на меня и посоветовал…» Не дав мне договорить Пенягин засмеялся и сквозь смех произнес те матерные слова, которым научил меня Василий Иванович. При этом добавил: «Поторопи Цокола, Скоро Киевское Динамо с Ференцварошом за кубок чемпионов сражаться будет. Хотелось бы посмотреть»
В это время дежурный позвал меня на улицу со словами: «Задержали. Вон видите большое количество сигнальных ракет? Это и значит, что задержали». Он тоже заговорил про футбол: «Ребята еще на футбол успеют, да и мне меняться уже пора. Тоже хочу посмотреть»
Сказать просто, что застава мне понравилась – значит ничего не сказать. Я просто был влюблен в свою заставу, в свою работу и, казалось, нет счастливее меня человека на Земле. Вскоре, после моего прибытия, Василий Иванович ушел в отпуск и его обязанности начал исполнять Николай. Нагрузка на нас увеличилась, но что нам молодым и здоровым было от той нагрузки? Отдежурил ночью, поспал пару часов и вновь как огурчик. А то и просто вместо сна на рыбалку махнуть. Хорошо, что к месту рыбалки 7-8 минут по полевой дороге пешком. Ничего не предвещало беды и небо над головой казалось всегда будет безоблачным. Но не тут-то было. Сначала меня послали за молодым пополнением. Не на долго, всего на полторы недели вместе с дорогой. Молодежь, почти без происшествий мы доставили в г. Великий Березный (рядом с малой родиной Сани Манн), где в то время был учебный центр Мукачевского ПО. Там же мне объявили, что я остаюсь работать на учебном пункте. Опыт такой работы я имел. На третьем курсе училища мы стажировались на учебных пунктах в роли заместителей начальников застав.
Работа мне нравилась, но не в такой мере, как на линейной заставе. Я заскучал и за семьей в том числе, но вида не показывал. Трудился на совесть. Не раз на совещаниях звучала похвала в мой адрес.
И вот, в один прекрасный момент, на учебный пункт прибыла рабочая группа с округа , возглавлял которую начальник политотдела. На подведении итогов меня офицеры округа хвалили…, но начальник политотдела, сняв очки, остановил выстуgающего словами: «Подождите хвалить. Ведь он же член ВЛКСМ ! Кто посмел назначить его на должность замполита учебной заставы? Немедленно убрать…»
Плевок мне в душу был настолько ощутимым, что я даже подумал написать рапорт на увольнение из войск. Тем более, что откомандировали меня с учебного не на мою заставу, а направили старшим группы саперов, которые отсыпали гравием левый фланг 9 ПЗ. Гравий брали экскаватором в реке Уж и самосвалами возили на дозорку. С каждым днем отсыпанный участок все ближе приближался к речке, где брали гравий, плечо подвоза уменьшалось, за счет чего отсыпанный участок дороги сегодня был больше чем вчера . У людей, непричастных к этой работе, наверное складывалось впечатление, что увеличение темпов отсыпки – это моя заслуга. Меня снова начали хвалить, хотя я понимал, что незаслуженно. Но самое страшное было впереди. Видно кадровики по своему оценили поступок начальника политотдела округа и мне предложили должность командира взвода в школе сержантского состава и, не слушая моих возражений, отправили к себе на заставу посоветоваться с женой.
Школа дислоцировалась в г. Мукачево, на берегу р. Латорица. Кроме начальника школы остальные офицеры были без квартирными. Помощи мне было ждать неоткуда При лейтенантской зарплате командира взвода 150 рублей, из которых вычеты составляли рублей 25-30, без заставского офицерского пайка, с семьей прожить было практически невозможно.
Сказать, что я чувствовал себя лишним, не нужным обществу человеком наверное бы было правильно. Меланхолическое безразличие вдруг охватило все мое существо и укрепило решение уволиться. Сначала я сказал об этом своей жене, а вечером и Николаю…
Вскоре я уже выкладывал все Василию Ивановичу. Замполит и старшина заставы при этом присутствовали. В результате полуторачасовой беседы, начальник заставы выдворил нас всех с канцелярии. Сам же, как оказалось, не смотря на позднее врмя доложил начальнику отряда полковнику Романенко Александру Ивановичу. Начальник отряда - высокий, со строгим выражением на задумчивом лице человек, которого я, позже, боялся как огня, но и любил почти как родного отца. Ему можно было довериться…
Рано утром начальник отряда уже был на заставе. Собрал нас в канцелярии и, указывая на меня, спросил у Василия Ивановича: «Как он работает?»
Ответ Василия Ивановича меня несколько удивил: «Если мне не помешают, товарищ полковник, то месяцев через 10-11 я с него сделаю толкового начальника заставы».
Бросив короткое: «Работайте». Начальник отряда уехал. Меня, как щепку, снова закрутила заставская жизнь, хотя рана на душе заживала долго.
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:28 | Сообщение # 3 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Наверное боль этой раны и втемяшила мне исподтишка крамольные мысли про Коммунистическую партию и ее представителях на местах. Что же она за монстр такой, что позволяет ее представителям безапелляционно, с издевкой и безнаказанно топтаться нечищеными сапогами по душам людей, заглядывать в семейные взаимоотношения, судить, миловать, наказывать. Мысли, по тем временам,были крамольные, а значит и тайные.Одно я знал твердо: «Никогда не пойду по линии политработы». Эта мысль укрепилась, когда однажды меня позвал исполняющий обязанности НЗ Коля Иосипенко и предложил поехать с ним в одно место в качестве помощника, и при этом произнес – по дороге расскажу.
О сам сел за руль Газ -69 и мы поехали в колхозный сад, где, как сообщили Николаю местные, пребывал пьяным один отрядной высокопоставленный политработник. Нашли мы его сразу. Только он был без фуражки и туфлей. Было уже темно и мы на ощупь начали искать туфли и фуражку.
Представляете сколько куч конского навоза нам пришлось пощупать руками пока мы не нашли все его форменные принадлежности?
Кое как загрузив в машину мы привезли его на заставу и через запасную дверь положили на диван-кровать в канцелярии. Все брюки у него были испачканы зеленью и еще Бог знает чем.
Николай Андреевич забрал его вещи домой, где вместе с Анфисой целую ночь приводили их в порядок. Я же был ответственным, но в канцелярию не заходил. Смотрел в ленкомнате по венгерскому телевидению (оно работало круглосуточно) спортивные передачи.
Где-то около 6.30 (дежурные уже сменились) наш «гость» проснулись, о чем мне поведал заглянувший дежурный. Я выключил телевизор и вышел в дежурку. «Гость» вернулся из туалета и, после моего доклада об отсутствии происшествий, пригласил в канцелярию. В канцелярии спросил: «Кто ночью был ответственным»? Будучи предварительно проинструктированным Николаем, я, не моргнув глазом, ответил: «Лейтенат Иосипенко. Он минут с 15 как ушел домой отдыхать. У него сегодня какие-то дополнительные задачи стоят. Какие – не знаю. Он не делился со мною».
В ответ последовало: «Позвоните ему и, если он еще не спит, то пусть придет сюда». Я исполнил.
Из дома Коля вышел с двумя бутылками чешского пива.
Здесь, делая отступление, хочу заметить, что возвращаясь из СССР чешские поезда сдавали неизрасходованное пиво в назначенные советские торговые точки, срок хранения которого хоть уже и был на пределе, но, по утверждению наших офицеров, было это пиво намного вкуснее жигулевского. Вот это пиво и принес Николай с собою.
По прибытии в канцелярию они минут 20-25 с «гостем» о чем-то беседовали. О чем, Коля не говорил, да я и не спрашивал. Я в это время уже с поваром накрывали стол с легким завтраком на троих.
Несколько позже, за столом, я чуть было не подавился.
Наш «гость», совершенно не краснея, произнес: «В канцелярии, в столе, я нашел пустые бутылки из под пива. До меня и раньше доходили сигналы, что вы тут пивком злоупотребляете. Если подтвердится – не поздоровится».
Этот случай вообще чуть не сделал из меня диссидента.
,Тем не менее, имея в мыслях такое отношение к партии я активно начал готовится к вступлению в ее ряды. Рекомендации мне дали офицеры-коммунисты с училища, иначе бы мне пришлось ждать целый год. Активное участие в проведении подготовительных мероприятий по моем вступлению в партию принимал Николай Андреевич. Ведь он был еще и секретарем нашей партийной организации..
Чувствовал я себя уж очень неуютно. Иногда даже сам себя называл чуть ли не подлецом, что думаю одно, а делаю совсем другое. Мне казалось, что все об этом догадываются. Поделится же своими мыслями было не с кем. Даже с женой. Ведь в ее глазах я должен был оставаться самым справедливым и самым благородным…
Позже я вдруг сообразил, что не одинок со своими мыслями, что таких как я не менее 50 % и что такие обстоятельства есть нормальным явлением. Позже я, как и все, научился отделять партийную трескотню от служебных дел и стал чувствовать себя более комфортно...
Но вернемся к заставе и ее делам. Участок заставы можно смело делить на три части. Одна – это с первого по четвертый участки по системе С-100. Все они находились на правом берегу реки Латорица. Этот «кусок» границы особой активностью не отмечался. Как правило, если и возникали какие-то непонятки, то обычно их участниками были рыбаки, которые, в писках рыбацкого счастья, блудили и выходили к системе. Измученные и не зная что делать, вынуждены были делать сработки и ждать пограничных нарядов. Обычно таких мы передавали в органы милиции.
Разрыв в системе через р. Латорица, охранялся круглосуточно, со сменой нарядов на месте.
Утром, где-то около 10 часов к пограничному наряду ПН, что нес службу на разрыве, подъехал мотоцикл Иж -56 с двумя рыбаками. Они сообщили, что 10 минут назад, на противоположном берегу Латорицы видели неизвестного с рюкзаком, который расспрашивал их о местности. Рыбацких снастей при нем не было Наряд доложил начальнику заставы и тот принял меры к поиску и его задержанию. Местность на том направлении была заболочена, трудно проходима и изрезанная не только дамбами, но и каналами вдоль этих дамб. Лучше других этот участок знал старшина заставы старший прапорщик Лебединский Н.Г. Человек он был опытный и к тому времени уже имел в своем активе 132 задержанных нарушителей границы. Исходя из этого он и возглавил группу поиска.
Замполит, Николай Андреевич был в отпуске. Мне было приказано возглавить группу прикрытия границы.
Время медленно тянулось к обеду. Доставали сначала комары, а потом оводы. Солдаты их еще бомками называли. Всякая информация, кроме первичной, отсутствовала и все это вместе взятое притупляло бдительность. Солдаты откровенно скучали, пренебрегая маскировкой, что позже станет предметом обсуждения на подведении итогов поиска.
Вдруг микрогарнитура Р-392 щелкнув, (эти станции только только появились в войсках и их все распределили на нашу и 9 заставы), спокойным голосом Николая Григорьевича сообщила: «Вижу неизвестного с рюкзаком. Детина больше двух метров. Зрительная и огневая связь с остальными членами группы поиска отсутствует. Принимаю меры к задержанию».. Николаю Григорьевичу шел пятидесятый год…
Спустя минуты три, метров в 300 от линейной части С-100, раздался пистолетный выстрел, а спустя секунд 30-35 еще два подряд.
Оставив за себя сержанта, я, что есть мочи рванул к месту, где стреляли. В один миг преодолев болото. увидел Николая Григорьевича с пистолетом руках и лежащего лицом вниз неизвестного. Мелькнула мысль – Николай Григорьевич стрелял на поражение. Оказалось нет. Связав неизвестного концами веревок (сам старшина не решился это делать) и посадив его на землю с широко раздвинутыми ногами, я выслушал рассказ Николая Григорьевича:
«Незаметно сблизившись с неизвестным дал команду: Стой! Ложись!. Неизвестный, повернув голову в мою сторону и не реагируя, продолжает идти. Подбегаю, ставлю подножку, толкаю. Неизвестный падает, поднимается , с силой отталкивает меня от вещмешка, произносит: Ты шо, з ума сошол? Идет дальше. Делаю предупредительный выстрел вверх. Тот поворачивается и со словами; Ты шо, вбыты мэнэ хочэш? надвигается
на меня. С криком: Застрелю , сука, стреляю ему под ноги. Он с перепугу падает. А тут ты, сынок, подоспел. Спасибо тебе, Володя».
Уже слышался солдатский топот остальных членов группы поиска, нетерпеливое попискивание служебной собаки Дика…
Николай Григорьевич спокойным голосом произнес. Все, Володя! Закончился пограничник Николай Лебединский. Пора на отдых. Буду увольняться…
Это было 133 и последнее его задержание нарушителя государственной границы СССР..
Сейчас Николая Григорьевича уже нет в живых..Похоронен в городе Полтава. Говорю: «Царство ему Небесное» Помнить буду всегда. Для меня он учитель, наставник, друг, непререкаемый авторитет… Был и останется таким в моей памяти навсегда.
А вот про следующий, так сказать, «кусок границы» этого сказать нельзя. Минимум 70% всех задержаний происходило именно между рекою Латорицей и железной дорогой, соединяющей тогда Советский город Чоп и Чехословацкий Чиерна-над-Тиссой. Паралельно железной дороге, ближе к реке, шло шоссе стратегического назначения. Ширина и бетонное покрытие позволяли использовать его как взлетно-посадочную полосу для реактивных истребителей, включая Миг-23. И на нашей и на Чешской стороне шоссе было законсервировано и не использовалось. Между этим шоссе и рекою была относительно закрытая местность именуемая Мокрой лощиной. Наличие таких параллельно идущих ориентиров, позволяло нарушителям, в любых условиях, выдерживать правильное направление движение. Вся эта полоса местности была в пределах 5-го - 8-го включительно участков системы С-100 и используемой, длительное время не демонтированной, старой С-250. Наличие двух систем позволяло практически без ошибок определять направление движения нарушителей границы. Жаль, что система С-250 была старой и списанной, ее линейная часть не ремонтировалась и давала массу ложных сработок, особенно в сырую, дождливую погоду. Ложные сработки изматывали личный состав, притупляли бдительность и поэтому было принято решение ее отключить и использовать как оградительный забор.
Весь этот участок был неупреждаемым и посему охранялся круглосуточно. Днем двумя постами наблюдения (один на р. Латорица и второй от ОКПП «Чоп» с перекидного мостика. КПписты знают что это такое). А ночью двумя ЧГ от заставы и часовым на разрыве возле ж/д линии от ОКПП.. Хотя взаимодействие с ОКПП и его подразделениями отрабатывалось до автоматизма, время от времени происходили курьезные нарушения границы, которые кепепешники все время пытались свалить на нас. Для разрядки опишу один из них, а описывая, для стройности и лучшей читаемости случая буду использовать и то, что объясняли уже после задержания нарушители границы.
Шел ливень, время от времени переходящий в град. Уже стемнело. Пограничники ОКПП осматривали товарный поезд где-то около 50 вагонов. Время подходило к смене нарядов. Погранцы измученные непогодой и службой еле волокли ноги. На одной из полуплатформ прятался нарушитель границы. Когда поезд остановился он подумал, что это уже Чехословакия и спрыгнул с платформы. И тут, на противоположной стороне он увидел пограничный наряд с собакой. Деваться было некуда и он спрятался под вагон за колесо. Разысканная собака, учуяв чужого, натянула поводок в его сторону, за что была наказана резким одергиванием поводка и отборными матерными словами. Естественно, что нарушитель обнаружен не был.
Поезд тронулся и нарушитель побежал вместе с ним в сторону границы. Часовой у разрыва заметил бегущего с противоположной стороны вагонов человека, и, не имея возможности воспрепятствовать нарушению границы, открыл стрельбу в воздух. Приложив усилия нарушитель каким-то образом прицепился к поезду и пересек границу в Чехословакию.
Немедленно были оповещены чехословацкие пограничники. Закипела совместная работа. Не прошло и трёх часов, как чехи сообщили о задержании нарушителя границы. Ним оказался 17 летний парень с города Чиерна-над-Тиссой, который в ходе допроса пояснил, что действительно по рельсе перешел границу. В это время часовой у разрыва спрятался от непогоды под капюшон плаща и не смотрел в его сторону. Перейдя границу он пошел в село, где через непогоду было пусто на улицах, нарвал яблок и вернулся обратно. Когда возвращался его заметил часовой и начал стрелять. Понимая, что нужно спасаться на территории Чехословакии он «добавил ходу» и убежал На чешской стороне другие это видели и сообщили пограничникам, которые его и задержали.
Поскольку все совпадало и подтверждено было следственным экспериментом – обстановку закрыли.
Прошла неделя-полторы. Звонят на заставу чехи и сообщают,что на границе с Германией задержан гражданин СССР, нарушивший границу на направлении Чоп –Чиерна –над- Тиссой.
Началось тревожное ожидание и обратная раскрутка. Каждый хотел спихнуть вину на соседа. Отряд – на ОКПП, те на отряд.
В конце концов выяснилось, что чешского паренька часовой на разрыве вообще не видел, а увидел другого и поднял стрельбу. Повторно опрошенный чешский парень подтвердил, что видел как после стрельбы за ним бежал человек, которого он принял за советского пограничника и только побыстрее побежал.
Тот же нарушитель, который прятался от наряда с собакой, видел чешского парня, когда тот бежал через границу и последовал его примеру В итоге на ОКПП повесили двойное безнаказанное нарушение границы.
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:33 | Сообщение # 4 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Немного поразмыслив над дальнейшем отражении заставской жизни, и выпавшей мне чести быть ее частью, решил несколько изменить структуру повествования, отойти от хронологии и закончить описание достоинств людей несомненно заслуживающих уважения и, увы, светлой памяти. И начать подведение таких итогов с Лебединского Николая Григорьевича. Главное о нем, как мне кажется, я уже написал. Остались детали, но такие, без которых портрет Николая Григорьевича считать полным будет нельзя .
Итак, к моему прибытию на заставу, ему шел 50-й год. Мне ровно на половину меньше. Он – старший прапорщик, я – лейтенант. Жили в одном доме, работали и отдыхали тоже вместе. Дом офицерского состава от территории заставы отделяла алейка, обсаженная цветами. Идя на работу от дома с Николам Григорьевичем мне часто приходилось выслушивать от него неназойливые нравоучения, замечания и их разновидности. Его выражение: «Володя, не спеши говорить. Всегда подумай…» и прочее не раз звучали во время нашего выдвижения, но только до упомянутой алейки. Как только мы переступали границу между двориком офицерского дома и заставской территорией, я сразу же превращался в лейтенанта, заместителя начальника заставы и ни разу, никогда не слышал от него слов: «Володя», «Ты» и т.д. Даже когда мы оставались вдвоем. Сначала я относил все это к чудачествам, но потом понял, что это простая военная этика умноженная на воспитанность.
Войсковое хозяйство, за которое он непосредственно отвечал, всегда было в идеальном состоянии. Его учеты и отчеты были точны до легендарности. При желании ему, к примеру, можно было задать вопрос: «Сколько пуговиц вы выдали солдатам для ремонта гимнастерок 10 лет назад», и через минуту другую получить точнейший ответ.
Он конечно же не ангел. Были и у него недостатки. Он любил выпить «рабочие 150 грамм» перед каждым приемом пищи.. Не напиться, а именно выпить перед едой, за что часто был обруган Ольгой Андреевной, которая свое негодование объясняла слабым сердцем мужа. Доставалось от нее за это и мне и моей Оле. Ведь, как правило, после очередной ликвидации Ольгой Андреевной его заначек, обычно после моего ночного дежурства, он выдерживал паузу и заходил к нам домой и с порога спрашивал у моей жены: «А где Володя»? Услышав в ответ, что я сплю после дежурства, он продолжал: «А он ничего тебе про меня не говорил»? Получив отрицательный отвт он не унимался, и переходил как бы к обиженному удивлению: «Странно, А мне он говорил, чтобы я зашел, что 100 грамм мне нальет»
Жена моя, со слезами на глазах упрашивала: Николай Григорьевич- меня же Оля Андреевна ругать будет.
На что он невозмутимо отвечал: «А ты налей, а ей не говори. Откуда же она узнает, что ты наливала»?
Поскольку я уснуть не успевал и все слышал, после окончания отдыха, на осторожные расспрашивания жены про обещания налить Николаю Григорьевичу, я обычно отвечал: «Ой, Олю, забыл предупредить, А ты что не налила?»
А ее ответ всегда был приблизительно одинаковым: «Да, как же, не нальешь ему! И потом, не может же он врать, потому и наливала».
Написал все о нашем прапорщике, чтобы было понятно, что хотя он и служака был, но не солдафон, а обычный добрый, семейственный и просто хороший человек.
Как я уже отмечал ранее, на заставе практически каждый был личностью значимой и достойной фиксации здесь. Это и оба инструктора службы собак старшины Бубен и Мартыненко, и старший мастер по электроприборам ефрейтор Стасюкевич, и водители Саня Самохвалов, Ахапкин (по-моему Боря) кандидат в мастера спорта по штанге, здоровяк Хрусталев и многие, многие другие. Вещественно, о каждом отдельном из них не расскажешь. Ведь по молодости глупым был и не утверждал принципа, что самая хорошая память – это ручка и бумага.. Хоть и жалею об этом, но исправить уже не могу.
Сейчас же хочу написать об очень скромном и достойном человеке – Васе Мартыненко и его служебной собаке Дик. Назвать альбиноса (был совершенно белого цвета) Дика собакой на 100% было бы не справедливо, поскольку рожден он был от суки- волчицы и кабеля немецкой овчарки. Он не лаял, обид не прощал. Все преследуемые ним были врагами на все как говориться , сто. По этой причине учебными нарушителями солдаты ходить отказывались. Уж больно серьезными были действия Дика при задержании.
Как я уже упомянул, а заставе было два инструктора службы собак. И до этого и после службы на 11 пз я больше нигде не встречал такого количества инструкторов. Точно помню, что один из них был штатным, а второй – прикомандированный с другого подразделения приказом по округу.
В отличие от удачливого счастливчика Бубена, на личном счету которого к концу службы было аж шесть задержаний нарушителей границы, Вася Мартыненко такими успехами не блистал. Его личный счет нарушителей, аж до последнего выхода в наряд, так и не был открыт. Ну не везло и все. Даже случай был такой, когда при сработке С- 100 на второстепенном, речном направлении, подняли «В ружье» тревожную группу во главе с Мартыненко
И она уже начала выдвижение к сработке, когда срабатывет участок на НВДНГ, и ТГ Мартыненко перенацеливают на вторую, по логике более значимую. На первую выехала другая ТГ, во главе с Бубеном. В итоге же оказалось, что причина сработки на НВДНГ– дикие животные, а Бубен привез нарушителя границы – женщину легкого поведения, у которой появилось желание стать за рубежом высокооплачиваемой «жрицей любви». Собрав всю одежду в подготовленный непромокаемый пакет, она готовилась вплавь преодолеть реку Тиса.
Старший сержант Бубен был хлопцем с юмором, и как все избалованные славой чуточку нагловатым. Поэтому упомянутую женщину привез на заставу такой, какой она была в момент задержания, то есть совершенно голой. И такой вот, на виду у всей заставы, доставил ее в канцелярию.
Позже я постараюсь описать еще один случай связанный с задержанием похожей женщины, но еще более красивой и изощренной в своих поступках. Главное не забыть.
Сейчас же, хочу вернуться к Васе Мартыненко и напомнить, что слава о нашей заставе «гуляла» по всему округу. Помню даже строки стихов: «Их у майора Цокола – 15, а есть заставы, где ни одного». (15 – имелось ввиду нарушителей)
Писатели, поэты, режиссеры и другие творческие люди, в том числе и очень известные, были частыми гостями заставы. При этом степень их известности сразу становилась достоянием солдатских разговоров. Наблюдательные наши ребята быстро сориентировались. Если группу творческой интеллигенции сопровождает начальник политотдела – значит знаменитости. Будут подарки книг с автографами, фотографирование и прочее. А если сопровождали простые смертные – то и посетители были не ахти.
В день прибытия такой творческой группы Васю Мартыненко традиционно отправляли в последний перед дембелем пограничный наряд. На боевом расчете, в присутствии писателей, начальник заставы поблагодарил его за службу, пожелал и дальше занимать активную жизненную позицию. Начальник политотдела полковник Андреев, сопровождавший творческих людей, довел приказ начальника отряда о присвоении Васи звания старшина и тоже поблагодарил за службу. Вася стоял в строю с блестящими, повлажневшими глазами. Вся его грудь была выставкой пограничных знаков солдатской доблести. Не хватало только медали: «За отличие в охране государственной границы». Вася увольнялся не в первую партию, чтобы смена поколений на заставе была более мягкой. Его коллега, тоже получивший «на дембель» звание старшины Бубен, уже около 3-х недель пребывал на гражданке. На «дебель» он уезжал с теми же знаками, что и у Васи, плюс заслуженная медаль «За отличие в охране государственной границы».
В тот вечер, будучи ответственным, я в последний раз отдал приказ на охрану границы и пожелал задержать в нем нарушителя. Произнес я это явно с намеком на шутку, но Вася всерьез поблагодарил.
Ушел он в наряд «ЧГ» который нес службу на участке Стражское шоссе – мокрая лощина. Тут необходимо пояснить, что служба в этом наряде, как и несущем службу по соседству (р.Латорица – мокрая лощина), походила и на «ЧГ» и на «С» (секрет) одновременно. При этом применялись как демонстративные действия и проверкой КСП с фонарем ФАС-4, так и скрытые, с использованием приборов ночного видения типа «Жесть» или «Блик»
А суть заключалась в том, что один из членов наряда располагался на месте на берегу реки и на Стражском шоссе, а другие члены наряда, выдвигались навстречу друг другу. При этом один с фонарем, а второй без. Возвращались наоборот. Со стороны создавалось впечатление, что идет один человек и проходит, к примеру, от Стражского шоссе до реки или наоборот. Все задержанные и опрошенные нарушители показывали, что «поймались» на эту уловку.
В тот последний наряд младший наряда Коля Краснощек, с фонарем выдвигался в сторону мокрой лощины Ему навстречу, без фонаря, выдвигался старший соседнего наряда ЧГ. Вася Мартыненко находился на Стражском шоссе и в «Блик» увидел на сопредельной территории троих человек, наблюдающих с линии границы за нашей территорией. Доложил мне по Р-392 и попросил, чтобы старший соседнего пограничного наряда «ЧГ», (тот слышал по радио Васин со мною разговор) поставил задачу Коле Краснощеку, ускореным шагом, но соблюдая маскировку, вернуться на Стражское шоссе. Включить фонарь направив его луч вдлоь шоссе в сторону граицы. Сам же Вася решил обойти наблюдаемых и, в случае нарушения ими границы, отрезав им путь к линейке, задержать.
Решение я утвердил. Вася был опытней меня и я ему полностью доверял.
Все сложилось так, как и предполагал Вася, если бы не его торопливость. Думаю, что причиной ей была мысль: «Ну наконец-то и моя удача пришла» Не прошло и 10 минут, как я получил доклад от Краснощека. Задержаны три нарушителя границы. Старшина и все три нарушителя ранены и все в крови. Пока у них все нормально, но пришлите Ольгу Андреевну.
Отдав команду дежурному в отношении Ольги Андреевны, я собравшись с духом и машинально зафиксировав время 21.17, зашел в комнату, где вся, застава , в том числе и офицеры, были на встрече со знаменитостями:
«Товарищ полковник! Разрешите обратиться к начальнику заставы!»
Тот согласно кивнул…
«Товарищ майор! Часовой границы на Стражском шоссе задержал троих нарушителей границы…
Выступающий успел произнести: «Картинно..», наверно думая, что все подстроено…
Но, не обращая внимания, я продолжил. Все нарушители и старший наряда ранены. Разрешите вместе с Ольгой Андреевной убыть к месту задержания для оказания помощи и принятия мер!»
Василий Иванович дал команду вперед. Водитель – Самохвалов (командирская машина). Тревожная согласно расчета Но остальное я слышал уже на бегу. Выскочив на улицу, я увидел буквально бегущую Ольгу Андреевну. И через мгновение мы уже мчались по выбоинам и рытвинам на границу.
Оказалось, что ранение Васи нанесено ножом в правое плечо. Рана не проникающая, но глубокая и длинная, сантиметров 5-6. Ольга Андреевна,оказывая помощь дала мне команду вызвать с Чопа скорую с хирургом, чтобы наложить швы. Я исполнил мгновенно в ходе доклада начальнику заставы.
Нарушителям тоже досталось. Во время борьбы Вася прикладом повредил одному ключицу. Другому разбил голову. Но больше всего досталось посредственно нападавшему. С ним упражнялся Дик. На белой шерсти Дика результаты усмирения нарушителя были наиболее видны.
Спустя некоторое время новый ЧГ уже сменил отличившихся , а мы убыли на заставу для всеобщего обозрения и оказания помощи потерпевшим. От госпитализации Вася отказался категорически. Домой хотел. Нарушителей передали следователям с КГБ и их увезли.
Начальник политотдела объявил, что командованием отряда принято решение о представлении Мартыненко к награждению медалью «За отличие в охране границы».
Все хорошо, если бы, как всегда, не одно но. После того, как мы отправили (писал Коля Иосипенко) представление на медаль для Васи Мартыненко, он, спустя пару дней, с прискорбием сообщил, что поступила команда от начальника политотдела представить вместо Васи Колю Краснощека. А мотивация одна: «Нам на этом примере людей нужно воспитывать. А Васи уже нет».
Забегая наперед скажу, что нам стояло большого труда уговорить Колю Краснощека принять награду. Уговорили…
Мне же всю жизнь хочется рассказать всем знакомым и близким Васи Мартыненко о его подвиге.
Может еще и удастся, как думаете?
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:36 | Сообщение # 5 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Несколько выше я обещал описать случай, связанный с задержанием женщины красивой но изощренной в своих некрасивых поступках. Поэтому приходится исполнять, чтобы не выглядеть непристойно.
Ноябрьской ночью я был на проверке пограничных нарядов и на заставу должен был прибыть к подъему первой смены, чтобы проводить физзарядку. А это в пределах 11.00 - 11.30. Где-то около 10 часов в комнату зашел Коля Иосипенко и заговорчески сообщил, что в местный фельдшерский пункт прибыла на практику студентка медучилища. Красивая – ужас. И при этом с идеальной фигурой. Вытащив меня на лестничную площадку, шепотом сообщил, что случайно, через приоткрытую дверь квартиры старшины, видел, как она, с голым торсом умывалась.
Вовка, сказал он, хоть я и на диете, но на такое меню готов смотреть сколько хочешь долго.
Мы пошли на заставу, обсуждая это событие и увидели в канцелярии плачущую девушку и серьезное лицо начальника заставы. В плачущей девушке нетрудно было узнать описанную Колей практикантку.
Как оказалось, девушка была обыкновенной шахрайкой и воровкой действующей в поездах. Она действительно в свое время закончила три курса медучилища, а потом стала на преступную тропу.
Пользуясь своей смазливой внешностью, она выдавала себя, в зависимости от обстоятельств, студенткой, дочерью влиятельных родителей, едущей к ним в гости.
Знакомилась, как правило, с хорошо одетыми молодыми парнями и мужчинами, посещали вагон-ресторан, веселились. Потом, улучив момент, она грабила новых знакомых, выходила с поезда, добиралась до любого села, где действовал фельдшерский акушерский пункт, дожидалась более позднего времени и первого же прохожего просила отвести ее к заведующему названого медучреждения, чтобы представиться. Рассчет всегда срабатывал. Как правило ее оставляли ночевать и, с дороги, рано не будили. Дождавшись, когда все уходили из дома она утром забирала с квартиры, как правило деньги и ценности, и скрывалась.
В этот раз накатанная схема не сработала только потому, что должностным лицом в сельском медпункте работала жена старшины заставы. Она поделилась с Николаем Григорьевичем мыслью, что не ждала практикантов, да и по времени практика не подходит. На дворе начало ноября. Николай Григорьевич доложил начальнику и тот поступил как учили. Разбудили спящую под предлогом завтрака, дали возможность умыться и позавтракать и сопроводили на заставу.
Там она в слезах рассказала, что ее в поезде обманул и ограбил молодой человек и обрисовала его внешность.
Начальник милиции позвонил в Чопское линейное отделение милиции на транспорте, кратко изложив суть.
В ответ услышал, что к ним обратился с заявлением и находится у них обрисованный девушкой парень и рассказывает все в точности наоборот.
Вскоре милиция прибыла на заставу и парень опознал свою обидчицу., которая, кстати, была объявлена в розыске.
За границу она убегать не собиралась, поэтому ее не зачли в актив задержанных нарушителей границы.
А Ольгу Андреевну милиция наградила ценным подарком, наручными часами «Чайка» за помощь в поимке преступника.
В суете служебной и жизненной пришел Новый 1973 год. Он был каким-то обыденным, что ничем мне и не запомнился. За прошедшее, с момента выпуска, время я стал намного богаче. А жена счастливее. Еще бы. Мы купили себе стиральную машинку «Киргизия». Сейчас уже не помню сколько она стоила, но одной моей месячной зарплаты нам хватило. Я на руки получал рублей 150. 25 рублей ежемесячно посылал своей старшей сестре в Одессу. Она там в Политехническом училась.на предпоследнем курсе.. Думаю, что машинка стоила рублей 70-90.
К концу 1972 года мы в рассрочку взяли чернобелый телевизор «Рекорд». Какой модификации – не помню. Но «машина» была надежная. В Закарпатье пережил три переезда, потом два в Москве, оттуда в Казахстан, а после в Туркмению, где на Посту Керкичи он «бросил курить». После Афгана я взял себе новый, по тем временам редкий, цветной Рубин. Но до этих времен была еще почти вечность.
Прошел сырой и холодный январь. С первого февраля меня отправили в отпуск. Не только меня одного, но и всех наших выпускников. Принцип:
«На дворе февраль холодный -
В отпуск едет Ванька-взводный.
Солнце жарит и палит –
В отпуск едет замполит.
Командир стоит хохочет,
В отпуск едет когда хочет…»
Исполнялся неукоснительно. Правильность такого принципа, я понял значительно позже, когда мои дети достигли школьного возраста и возникла необходимость согласовывать отпуск со школьными каникулами.
Отдыхать я, естественно, никуда не поехал. Отпуск проводили на Полтавщине у родителей и среди друзей. Благо мы выросли в одном с женой месте.
В отпуске я очень быстро заскучал… Потянуло на заставу. Не догуляв до конца, я на дней пять раньше прибыл на заставу и занялся рыбалкой, правда не очень успешно.
Март, апрель, май прошли в напряженнейшей работе и офицеров и солдат. Наряду с приведением после зимы в порядок границы (КСП, С-100, дозорка, полоса очистки) мы неукоснительно шли к выполнению поставленной задачи. Добиться права «Отличной заставы». Особенно нагрузка увеличилась на меня . Ведь сдать «на отлично» физическую подготовку, ставшую к тому времени основной дисциплиной, огневую, если ближайшее стрельбище было в 70 км, а обстановка на границе постоянно лишала возможности выезда на стрельбище. В общем трудились и мы и солдаты на совесть. Забегая вперед, скажу , что с этой задачей мы справились и я получил первую грамоту от командования. Радовался так, как будто бы это была медаль «За БЗ».
Я сам чувствовал, что взрослею как офицер. Начальник заставы уже совсем редко сам составлял план охраны границы, хотя, особенно по началу, проверял составленные мною очень тщательно. Если находил недоделки ругал беспощадно, не стесняясь в выражениях, но беззлобно. И вообще, в моем воспитании он трудился незаметно но настойчиво и неустанно, прибегая к различным хитростям.
К примеру, отпустит старшину на выходной с выездом за пределы участка заставы, а мне тут же задача: "Сегодня забить свинью, все как положено оприходовать, часть пустить на улучшение питания л/с (тогда это дозволялось), часть на плановое довольствие. Одну заднюю ногу замариновать для последующего копчения, сало засолить.Ну и т.д. Да еще и солдат, постоянно занимающихся этим, на границу отправит… В общем, сталь в огне закалялась
И стал я разбираться и в службе, и в боевой подготовке, и в ведении войскового хозяйства…
Все это было хорошо и нормально, но при одном условии, что впереди у меня как щит, как броня постоянно маячила спина Василия Ивановича, который постоянно всю ответственность брал на себя. Его слова: «Если на заставе все хорошо, то хороший начальник говорит, что это мы сделали, а если плохо – то я виноват!» я помнил всегда и сейчас тоже. А говорю что это его слова, потому, что первый раз услышал от него. От кого он – не знаю.
Вот так я и работал спереди щит – Василий Иванович, а с тыла - от Николая Григорьевича тоже подстраховка ощутительная. Да и Коля Иосипенко всегда помогал мне советами. Так что мое быстрое становление скорее не моя, а их заслуга, хотя и при моем участии, наверное..
Меня все чаще посылали на подмену НЗ во время всяких сборов, собраний и пр. Командировки были не долгими,от одних суток до полутора недель, но они тоже мне многому научили. И самое главное – сравнивая , я вбирал лучшее. Думаю это тоже входило в планы подготовки резерва выдвижения перспективных офицеров на должности НЗ.
Чувствовалось, что этот рубеж уже недалекий…
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:39 | Сообщение # 6 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Василий Иванович Цокол, как и мы все, не был святым человеком. Недостатков имел не меньше нежели достоинств. Только вот дело в том, что его достоинства были на много виднее, ощутимей и полезней для заставы, нежели его недостатки. Повоенное поколение, не умевшее отдыхать и не дававшее отдыхать другим, считающих такое свое поведение нормой, было причиной очень многих не красящих эту плеяду людей и ее конкретного представителя, полу легендарную личность – Василия Ивановича. Точнее легендарную, но местного значения. Я это понял несколько позже, уже став самостоятельной личностью.
Самым большим его недостатком был запой. Он происходил приблизительно один раз в полгода и длился неделю а то и полторы. Что было его причиной – мне до сих пор неведомо. Выпивать в пределах нормы и, при этом, не пьянеть, не уходить в запой он мог ежедневно. Он всегда вовремя «включал тормоза» и увидев впервые его в состоянии запоя я очень удивился и, точнее сказать, испугался. Информация про такие выкрутасы Василия Ивановича, как мне казалось, за пределы заставы не выходила. Но, по прошествии времени, я все больше находил аргументов, что наше отрядное начальство обо всем не только знало, но и, более того, прикрывало его от бед. По телефону Василия Ивановича в такие дни не спрашивали, нас, молодых замов, не брали за горло вопросами: «Где начальник заставы», не ставили дополнительных задач и прочее. Одним словом он был полезен, востребован и его, как мне сейчас кажется, просто терпели.
Приближение запоя он чувствовал и за два три дня до старта, в 12 листовой тетрадке писал нам задание на это время. Писал на четных страницах, начиная со второй. На нечетных, с третьей и далее, следовали результаты его проверки нашей исполнительности. Скажу заранее. Не исполнить было страшным грехом, это знал даже Коля Иосипенко, позволяющий себе время от времени вступать в пререкание с Василием Ивановичем (Замполит, парторг, более опытный и заслуженный чем я, имеющий уже обозримую перспективу роста по линии комсомола, политотдела и прочее).
Единственно, что мы себе позволяли во время «отсутствия Василия Ивановича», так это курить в канцелярии. При этом я свою пепельницу мыл ежедневно и прятал в столе. Коля же курил в открытую, имея пепельницу на столе.
Как только Василий Иванович «пропадал» мы сразу же находили упомянутую тетрадку и не за страх а за совесть, приступали к исполнению. Ведь задач было столько, что в нормальных условиях хватило бы минимум на месяц. Солдаты это тоже чувствовали и знали, а посему были нашими искренними помощниками. Скажу сразу, что всегда и все было исполнено на совесть и, при подведении итогов отмечалось. Если же ошибка была допущена самим Василием Ивановичем при постановке задач, он это признавал не стесняясь и без принципа: «Командир всегда прав»,
Николая Григорьевича эти задачи не касались. Он сам мог их «нарезать» кому угодно. У него всегда все шло по плану и всегда безукоризненно.
Заканчивался запой всегда одинаково, как, впрочем, и начинался.
Василий Иванович неожиданно появлялся на пороге канцелярии,опираясь об дверной косяк, чтобы устоять, тяжелым взглядом из-под отекших век с прищуренным левым глазом, обводил канцелярию и ругательным тоном произносил всегда практически один и тот же монолог:
«Сидите! Нихрена не делаете, а я за вас пашу?! Накурили, б…и, что дышать нечем!» После этого хватал с Колиного стола переполненную пепельницу и, швырял ее в зашторенное окно. Пепел и окурки, под звуки разбитого оконного стекла, парили по всей канцелярии. Монолог продолжался еще секунд 30-35:
«Засрали канцелярию так, что бедные солдаты уже отказываются после вас это говно убирать…»
Тут же, не разуваясь, в грязнющих резиновых сапогах, телогрейке и прочее падал на диван-кровать и беспробудно спал часов 6-7. Не храпел, не сопел, не ворочался, а спал в одном положении так, как будто умер.
Проснувшись, сразу уходил, приводил себя в порядок, съедал в один присест 4 порции приготовленных по такому случаю Клавдией Ивановной пельменей в бульоне, и, как ни в чем не бывало, приходил на заставу руководить…
Весною 1973 года, после того как дома управились с посадкой огорода, ко мне на заставу приехали гости. Отец и младшая моя сестра Тамара. Про сестру писать нет необходимости, а вот про отца нужно хотя бы чуть - чуть написать.
Человек слова. Никогда не врал, Был принципиален до непонятности другими. Не украл никогда даже крошки с чужого стола. Образование имел 7 классов и окончил годичную офицерскую школу. Служил на советско-эстонском участке государственной границы. Наивысшая должность – начальник заставы Псковского пограничного отряда. Когда Эстония «добровольно» присоединялась к СССР, получил пулевое ранение в живот. Оперировал эстонский хирург. Помню, что после старшей сестры уже и я родился, а у отца рана так и не зажила еще.
В совершенстве владел приемами рукопашного боя и самозащиты без оружия. Знакомить меня и других с этим искусством категорически отказывался, мотивируя это данной когда-то, кому-то, какой-то подпиской. Применял, редко, когда, к примеру, на праздновании различных торжеств в деревне, подвыпившие мужики начинали бороться между собой и каждый хотел показать свою удаль. Победителями обычно выходили двое силачей.Муж моей тетки, маминой сестры тети Тани, дядька Андрей. Росту среднего, но косая сажень в плечах. Мог запросто сам взять с земли на плечо мотор от ЗИС-5 и спокойно донести куда надо.
А второй – дядя Борис Карбан, сосед, через три дома от нас.
Они оба, на вид, были здоровее отца в разы, поскольку отец после ранения был (по утверждению других) не похож на самого себя и, по выражению мамы, худющий.
Я сам лично наблюдал, как дядя Андрей и дядя Борис неоднократно вызывали отца на борцовский поединок, но тот всегда уходил от него. Мне даже жалко отца становилось. Думал: «Ну чего они такие здоровенные пристают к отцу? Подождите, вот выросту пожалеете, что унижали отца». Но вместе с тем, на лицах других зрителей я не видел жалости или снисходительности к отцу. Скорее наоборот. Глаза деревенских зрителей скорее были полны просьб к отцу про необходимость поставить зарвавшихся силачей на место и надежд, конечно. Ведь до предложений отцу они легко расправлялись с чьими-то сыновьями, мужьями родителями и прочее. И казалось этому конца не будет.
И вот, я благодарю Бога, что предоставил мне удовольствие увидеть отца самым смелым, самым сильным и самым, самым, самым…
Приз – четвертина (4 литра) самогона с проигравшего. До этого было 2 литра.
Первому досталось дядьке Борису, кода он растопырив руки как медведь лапы, с наглой ухмылкой пошел на отца. Вытянув свои ручища он попытался схватить отца за талию. Но осуществить задуманное ему не судилось. Одним неуловимым движением отец сначала поставил его в партер, при этом заломив ему одну руку и, схватив за волосы, прижал лицом к земле. Дядька Борис попытался освободиться, Рычал как бык, но поделать ничего не мог. Отпуская его отец произнес: «Следующий»
По лицу д. Андрея пробежала, клянусь, судорога трусости. Как же. Низложение «короля» на виду у всей деревни! Он уже не так нагло, как предыдущий, а скорее осторожно-до неуверенности, начал сближение с отцом. Вскоре и его постигла та же участь. Разве, что взлетел он боле высоко и, падая, крякнул от боли.
А теперь представьте, что творилось в моей детской душе в тот миг! Представили?
Значит излишне говорить о моем уважении и моей любви к отцу. Я до сих пор, на полном серьезе, утверждаю, что разумнее своего отца я еще не встретил.
Но возвратимся к моменту, когда отец приехал в гости.
Вечером у нас в квартире собрались заставские семьи. Мужики, кто желал, выпили положенные при этом свои 100 гр. Тем боле, что отец привез, на пробу, своего самогона и сала. Посидели, поговорили. Там же Василий Иванович великодушно разрешил мне, хоть и был я выходным, вывезти утром наряд, а заодно и показать отцу границу, что я и сделал.
Подъехали к центральным воротам. Я дал команду «к машине» и дальше, построив всех из состава нарядов, «Заряжай!»
Вслед за нарядами мы с отцом зашли за линейную часть С- 100. Отец с одобрением отозвался о дозорке, состоянии КСП, сказав: «Как на картинке»
Потом, завидев пограничные столбы спросил: «Учебные или для маскировки»?
Ничего не подозревая, я ответил, что это самые настоящие рабочие погранзнаки. Красно-зеленый – наш, А с красным, белым и голубым – чешский. И что дома за ними - .то уже чешские…
Отец вдруг побледнел и со злостью произнес, что я преступник, что грубо нарушил приказ и допустил постороннего в «Зону А». ( К тому времени я о ней никогда не слышал).
Он молча развернулся и пешком пошел в сторону заставы. Дав команду водителю заделать проход под воротами и выдвигаться самостоятельно на заставу., я молча пошел вслед за отцом. До самой заставы отец не произнес ни слова. Уже во дворе заставы он сказал: «Веди к начальнику заставы»
В канцелярии он прямо с порога заявил о моем «преступлении», добавив, что я достоин самого строгого наказания
Наверное Василий Иванович знал, что такое «зона А», потому, что выгнал и меня и Колю с канцелярии они втроем (третий был Николай Григорьевич) еще минут тридцать о чем-то говорили. Потом вышли, отец с Василием Ивановичем сели в машину и поехали на границу. О их беседе там отец ничего не рассказывал (наверное подписка действовала). Знаю точно, что ознакомление отца с заставой они с Василием Ивановичем закончили в упомянутом мною ранее «Голубом Дунае» и отец прибыл домой больше чем в состоянии «на веселе» и добрым.
На следующий день Коля, по приказу Василия Ивановича, уже запланировал встречу л/с с отцом. Прошла она интересно и длилась больше запланированного. Все, в том числе и я узнали много интересного о наших предшественниках и о том, как они охраняли границу.
Кроме всего прочего эта встреча добавила мне авторитета среди личного состава.
Перед убытием на вокзал, уезжали они вечером дня через три-четыре, отец, обычно скупой на похвалы, без паузы произнес: «Спасибо, сынок. Василий Иванович сказал, что с тебя толк будет. Я матери это передам. Пусть по селу растрезвонит. Приятно же черт возьми».
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:40 | Сообщение # 7 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Хотел на этой приятной для меня ноте и распрощаться с коллективом, ставшим более чем на год для меня родным и близким до такой степени, что даже сейчас, только от одних воспоминаний о тех временах, на душе становится тепло и комфортно. Но, время не терпит.
Вот опишу, как мне кажется, один очень важный рубеж и будем ставить точку на моем становлении как заместителя начальника заставы, как офицера мыслящего, способного предвидеть развитие событий и прочее, и прочее, и прочее.
Упреждая события, хочу заметить, что и до сегодняшнего дня я не знаю, был ли случай, о котором хочу рассказать, случайностью или тонко продуманной «операцией», и мой начальник только ждал удобного случая, чтобы поставить точку в моем воспитании….
Лето в Закарпатье всегда дождливое. Не успеешь КСП обработать, как она зарастает травой, становится похожей на бетон. Обычно всеми секретами по ее обработке занимался лично Василий Иванович. Он же сам лично и трактористов этому искусству обучал. Любил и сам за рычагами трактора посидеть. Нравилось ему такое колдовство.
В один из таких дней Василий Иванович, вместе с заставским трактористом, обрабатывали КСП. Шли от ворот, что под шоссейным мостом через Тису, в сторону правого фланга, захватывая где-то половину полосы. Может чуть меньше. Как потом стало известно в конце, дойдя до стыка трёх границ, увидели чешских офицеров, которые пригласили Василия Ивановича на линейку. Он спрыгнул с трактора на необработанную часть КСП и пошел в гости. Тракторист на обратном пути должен был его забрать, но помешал дождь. По дождю ведь полосу не обработаешь, а только испортишь. В общем трактор оставили на границе. Василий Иванович вместе с чехами доехал до железной дороги, перешел по рельсам на нашу территорию, вызвал машину и уехал в неизвестном направлении. Спустя часа четыре, вечерний дозор обнаружил на КСП следы одного человека в сторону границы, о чем доложил на заставу. На заставе оказался только я в единственном числе и на подъезде был старшина заставы. Автомобильная радиостанция начальника упрямо молчала.
Прибыв к месту обнаружения следов я подумал, что нарушитель перешел КСП перед проходом трактора и тракторист, не обнаружив следов припахал половину из них. Внимательно же изучив следы я заподозрил, что они принадлежат начальнику заставы. К этому времени их характерные черты я уже распознавал безошибочно. Вместе с тем, обыкновенное: « а вдруг», мешало мне сделать однозначный вывод. Другими словами, я просто боялся взять ответственность на себя. Пока я в нерешительности соображал что и как доложить начальству, мне сообщили, что на линии начальник штаба отряда подполковник Васильев Виталий Иванович. (К сожалению он трагически погиб в авиационной катастрофе. Царствие ему Небесное).
Подойдя к розетке я не очень уверенно, мямля, начал докладывать обстановку. Виталий Иванович меня перебил словами: «Товарищ лейтенант! Доложите четко. Есть нарушение границы или нет?» От такой конкретики я еще больше заюлил и начал бухтеть Бог знает что. На этот раз, он остановил меня более жестко и, с металлом в голосе, повторил: «Товарищ лейтенант! Я Вас спрашиваю конкретно и жду конкретного доклада. Ваше мнение… Нарушение границы есть или нет?»
Набрав полную грудь воздуха, я, как можно четче произнес: «Товарищ подполковник! Считаю, что нарушения границы нет!»
После произнесенного на душе у меня вдруг стало легко и свободно. Это был первый и последний случай в моей жизни, когда я, вначале, побоялся брать ответственность на себя.
А Виталий Иванович произнес: «Разбирайтесь. Потом доложите»
И до сих пор я не знаю кого благодарить Василия Ивановича или Виталия Ивановича, позволившим мне сдать экзамен на офицерскую зрелость
Все равно говорю: «Спасибо»! А вдруг они оттуда за нами наблюдают и до сих пор мы сдаем им экзамен на зрелость?
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:46 | Сообщение # 8 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Э П И Л О Г
Жизнь никогда не замирала, не останавливалась не прекращалась ни на одну секунду начиная со дня сотворения мира и до наших дней. И все, без исключения, ее участники любили, хотели быть любимыми, радовались, плакали, молча созерцали как другие радуются или плачут, завидовали или были равнодушны к чужим успехам…
Все зависело от обстоятельств, характера, достатка или нищеты, то есть от всего, что окружало каждый индивидуум и название которому – среда обитания. И не спешите опровергать.
Согласен. Очень большую роль играет генная наследственность, характер (темперамент) человека, но все это категории постоянные (константа), данные человеку от рождения и от него уже практически независимые. Основным же строительным материалом наших личностей есть среда, многократно умноженная на везение.
Повезло, попал ты в хорошую, жизненную среду, развивающую, а не убивающую твою личность, твое «Я» - и вот ты уже, хоть даже и отрицательная для многих, но личность, не мыслящая и не поступающая стандартно…
Такие не стандартные личности бывают или очень полезными или очень нежелательными для возрождающейся или, и даже особенно, для искусственно созданной среды.
А о том, что воинские коллективы – это искусственно созданная среда, надеюсь никто спорить не будет. Мы же – продукт этой искусственной среды. Хотя эта, сотворенная искусственно среда, в свою очередь, есть продуктом другой, имеющей строгое название – государство.
Именно этот, тоже искусственно созданный монстр и воспитывает нужных ему индивидуумов, и беспощадно «ломает через колено» не согласных, думающих и поступающих немного по другому.
При этом верхушка, стоящая у руля государства, принимает все меры, чтобы ломали через свое колено ей неугодных - сослуживцы, друзья и даже близкие люди…
Оглянитесь немного назад, в истоки Советского Союза, которому служили мы все честно и добросовестно.
Взгляните в прошлое спокойно, без суеты, для себя, а не для общественности, проанализируйте созданную среду обитания.
С самого начала сотворения Союза – коммуны, колхозы, пионерские и комсомольские организации, а еще ясли, детские дошкольные учреждения, потом школы и везде строем, строем, строем... Под одну гребенку, с требованием единообразия и подавлением творческой личности и пр и пр.
Выбежал, к примеру, в ясельной группе со строя мальчик, побежал за бабочкой и вот он уже нарушитель, его необходимо не просто наказать, а наказать публично, чтобы другим неповадно было…
Кто-то всегда или почти всегда был рулевым, а кем-то всю жизнь рулили.
Но для личности и даже не с большой буквы, одинаково опасны и рулевые и воспитанные ними подопечные.
Как разобраться во всей этой жизненной круговерти?
Выход один – думать.
Думая сравнивать. Не полагаться на рассказы, в том числе и мои. Не повторять бездоказательные, многократно повторенные толпой, под диктовку упомянутых выше воспитателей, догмы. Искать, спорить, находить, не найдя – искать снова, в другом месте, но главное верить в поиски. Истина - среди нас.
Надеюсь, что наш сайт – полигон для поиска истины. А для этого мы все должны быть менее категоричными, менее терпимыми друг к другу постараться жить без гнета единообразия...
А может быть я и не прав... Но я так думаю и про это говорю! |
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:53 | Сообщение # 9 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Часть II
За все в ответе
И вот настал тот день, когда мне предложили стать начальником пограничной заставы.
В октябре 1973 года пограничный отряд сдавал инспекторскую проверку комиссии ГУПВ (Главное управление ПВ СССР). Сдавали все заставы, но москвичам сдавали только выборочно. Среди избранных была и наша Шоломоновская застава. Первым предметом, по которому отчитывалась пограничная застава, была физическая подготовка. И для меня радостным был не только сам факт, что мы ее сдали на отлично, но и то, что по всем разделам этого предмета (выносливость, сила, ловкость), самые высокие оценки были у меня. Обо мне как-то сразу все заговорили. Особенно после того, когда я, преодолевая полосу препятствий, комментировал правильность преодоления каждого препятствия, что не помешало мне вложиться в оценку «отлично». На другой день половина заставы выехала на стрельбище в с. Лужанку, Береговского района. Это 90 км от заставы. За стрельбу переживали все, кроме меня. Ибо только я проводил 100 % ежедневных 15 минутных стрелковых тренировок. На них солдаты учились целиться, делать плавный спуск и пр. При этом в голос хором повторяли все мнемонические правили, соблюдение которых было необходимым условием для меткой стрельбы. Ну, к примеру: «Плавно жми, не дыши, мушку ровную держи», «Ветер умеренный пулю так сносит, как от прицела, 2,5 отбросить» и др.
Я лично сам проверил правильность прицеливания и производство выстрела (тренировались ежедневно холостыми патронами), пропустив всех военнослужащих через ортоскоп, что имелся в старом, образца 1953 года командирском ящике (КЯ-53). Он был проще в обращении и нагляднее для л/с, нежели пришедший ему на замену в КЯ-58.
Я уже не говорю, что на стрельбище выезжали не менее чем два раза в месяц. В ходе выездов все оружие было проверено и приведено к нормальному бою. В общем, за огневую подготовку я был совершенно спокоен.
Подготовкой к сдаче политической подготовки и уставов – занимался Коля Иосипенко. Василий Иванович – Служба и тактика ПВ и следопытством.
На стрельбище выехали часиков в 10. 00. Половина солдат не выспалась и спали «на ходу»
По прибытию на стрельбище ждали часа 2, не меньше. Чтобы бойцы «не перегорели» дал команду всем спать, за что получил замечание от начальника огневой подготовки отряда, но будить людей не стал. Пока солдаты с других застав стреляли – мои отдохнули, успокоились и «рвались в бой». Перед началом стрельбы я сказал: «Товарищи солдаты! Вы всему научены и переживать не стоит. Стреляйте как обычно и все будет в норме». Первым на огневой рубеж вышел я. Для выполнения первого упражнения учебных стрельб мне хватило трёх очередей по два патрона. Приблизительно тоже самое было и при моей стрельбе с ПК, РПК, РПГ-7 (с использованием вкладного стволика ПУС-7).
Пистолет я не доставл. Проверяющий только спросил: «А пистолет, так же само?» Я ответил: «Так- точно»
Мне было приятно смотеть в глаза солдат и видеть там гордость, что «это наш лейтенант». Но вот брошеннная проверяющим фраза: «Теперь думаю солдаты должны показать, что стеляют не хуже лейтенанта», как-то меня разволновала. Не подавая вида, я, как можно спокойней, еще раз произнес: «Мужики, стреляем как всегда. Первыми стрельбу начинают сержаты».
Не вдаваясь в подробности, хотя и сейчас на душе комфортно и приятно от воспоминаний тех мгновений сообщаю, что результат превзошел все ожидания. Из 23, включая меня, стреляющих, 31 оценка была «отлично». Я не оговорился. Пулеметчики и гранатометчики (оба номера) стреляли и с автоматов, и с пулеметов, и с гранатометов соответственно. Я же, как писал выше – со всех видов оружия. За каждую стрелббу выставлялась оценка.
Грудь мою распирало чувство гордости, граничащее с хвастовством. Меня захлебывало желание крикнуть другим заставам: «Убедились? Мы –лучшие». По этой причине заявление проверяющего, что остальной л/с нет необходимости привозить на стрельбище, что им оценка будет выставлена за знание теории, я, по молодости, глупости, неопытности принял как поощрение.
Радостное чувство победы не покидало меня всю обратную дорогу. Дал команду остановиться возле продуктового магазина. Ребята набрали лимонаду, пряников, свежих булочек и дорогой пировали как победители на празднике победы.
С чувством победителя зашел на доклад к начальнику. Василий Иванович встретил меня с неприкрытой грустью. Я уже было подумал, что что-то случилось непредвиденное. Но все оказалось значительно проще, а слова Василия Ивановича: «Стреляли бы на отлично и те кто на стрельбище не попал. И результаты никакая комиссия оспорить бы не смогла… А вот теория – это широкое поле для искусственного понижение общей оценки», стали для меня холодным душем. Я, вдруг, физически почувствовал надвигающуюся вероятность несправедливости и настроение резко упало. Хотелось завыть от безвыходности созданной искусственно и преднамеренно.
Мудрость начальника заставы не подвела. Теория сплошь и рядом шла на твердую четверку. При подсчете общей оценки не хватало двух пятерок. Василий Иванович, узнав, что с пистолета я не стрелял, посчитал это поводом для сдачи теории и мною Кроме того, он сам возглавил офицерский коллектив заставы на сдачу теории. В итоге – четыре пятерки.
Дольше всех «мучили» меня но в теории я был сильнее проверяющих и, в спорных ситуациях, тут же открывались наставления, Курс стрельб и другие первоисточники. Всякий раз они были на моей стороне.
По результатам проверки, застава подтвердила звание «Отличная», а меня, вскоре, вызвали на беседу в отряд. Перед отъездом Василий Иванович сказал: «Звонил полковник Романенко. Интересовался, сдержал ли я обещание подготовить из тебя хорошего начальника заставы. Я ответил утвердительно. А ты, Володька, как считаешь? Я не соврал?»
Вместо подтвердить или опровергнуть я произнес: «Страшновато, Василий Иванович».. Он только хмыкнул…
И вот я уже в отряде. Таких как я нас оказалось трое. Кроме меня еще Вася Науменко, с нашего училища и покойный ныне генерал Кашенков, а тогда просто Саня Кашенков, выпускник Бабушкинского училища, с которым я подружился еще в Киеве больше года назад. Сашу тогда не просто утверждали на должность начальника заставы, а на должность начальника заставы имени Лопатина, Львовского пограничного отряда, которой командовал его отец Вениамин Александрович Кашенков. Он чувствовал себя комфортней, ибо вопрос уже был решенным и его собеседования с отрядными начальниками отделов служб носили скорее формальный нежели необходимый характер. Вася Науменко тоже знал куда его назначают, ибо он оставался на той же 25 заставе, где был заместителем. Куда девался его предшественник сейчас уже не помню. Мою же кандидатуру рассматривали сразу на две заставы. Восьмая, что рядом с Ужгородом и соседняя с нами двенадцатая. Определилось аж в Киеве на Коллегии, где утверждали тогда подобные решения.
В Киев мы отправились спустя два дня в сопровождении начальника 4-го отделения штаба, ведавшего тогда кадрами. Сказать о том, что мандражировал, значит ничего не сказать. Переживал страшно. Правда несколько успокоился, когда узнал, что моего обидчика, начальника политотдела округа, куда-то перевели и обязанности исполнял его заместитель, полковник Былина
К нашему удивлению и радости прошло все быстро. Мы даже испугаться толком не успели.Утвердили нас всех и мы через пару часов уже ехали домой поездом Москва – Миловице.
Тогда про мобильные телефоны еще даже в фантастических романах не упоминали и я с нетерпением ждал момента, когда на заставе произнесу заветное: «Утвердили! Я –начальник двенадцаой заставы ».
Кроме того, на этом поезде я мог доехать почти до самой заставы, в Чоп. Но в наших командировочных указывалось Мукачево и в кассе нам билеты до Чопа не дали, мотивируя наличием погранзоны. Упреждая события, должен сообщить, что и позже с этим сталкивался. У жены в паспорте стоял штамп с литерами «ЗП», (зона пограничная) и проблем с билетом у нее не возникало. У меня же в отпускном было записано, что по окончании отпуска я должен прибыть в часть в г. Мукачево. Никакие уговоры на кассиров не действовали. Они боялись проверок и говорили про это в открытую.
Кроме того, кадровик передал нам, что все едем в часть, где с каждым будет лично говорить полковник Романенко Александр Иванович.
Прибыли в Мукачево часиков в 10 – 11. Пошли в штаб пешком (недалеко)..К командиру вызывали в алфавитном порядке. Сначала Саню Кашенкова, потом меня, потом Васю Науменко.
Саня пробыл пару минут, а выйдя произнес: «Пожелал удачи в службе и все».
На меня командир потратил минут с 10, которые пролетели как одна. Выразил надежду, что работа мне по плечу. А потом начал говорить вещи, которые до этого мне были неведомы. Что общая оценка заставе, выставленная «Москвой» - "неудовлетворительно". Что на заставе очень много грубых нарушений воинской дисциплины, которые нужно искоренить Что очень долго застава была ссыльной, куда отправляли всех залетчиков, а начальник заставы «тревоги не поднял», вовремя не доложил и посему все привело к плачевным результатам…
Но больше всего меня поразили его последние слова: «Сынок! На тебя командование возлагает большие надежды. Если на весенней перепроверке застава получит уверенную положительную оценку, будешь соответственно и поощрен». Сами понимаете, что после таких слов я подвести Александра Ивановича никак не мог.
После беседы и напутствий, уже не таким радостным я отбыл на свою, теперь уже ставшей для меня бывшей, 11 заставу «Шоломоново».
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:55 | Сообщение # 10 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| По прибытии на заставу зашел домой, обрадовал жену. Быстренько составили предварительный план что и как «проставляться». Помылся в душе, привел себя в порядок и отправился на заставу.
Встретили меня и радостно и грустно. Особенно солдаты со своими вопросами: «А правда, товарищ лейтенант, что Вы от нас уходите…» И в глазах такое неподдельное сожаление, что на душе у меня было чувство, будь-то я приобрел живую игрушку, поигрался и бросил ее на произвол судьбы.
По лицам офицеров было труднее понять их чувства. У Коли Иосипенко зависти точно не было. Ведь у него были свои амбиции – помощник начальника политотдела по комсомольской работе. Он чуть позже добился своего, заняв такую должность в Одесском пограничном отряде.
Что кроется за прищуренным левым глазом у Василия Ивановича я так угадывать и не научился. Хотя и знал, что там. в его мятежной душе, как-то уживаются доброта, жесткость, иногда граничащая с жестокостью, а, в подавляющих случаях, справедливость - с эгоизмом и наглостью, аж вплоть до нанесение обиды членам семьи или близким людям.
Николай Григорьевич подошел и просто произнес: «Разрешите поздравить, товарищ лейтенант? Рад, очень рад. Пошел бы к Вам старшиной, но поздно уже. Или не взяли бы?»
Позже, дома, он мне как сыну давал наставления. Особенно по части приема и передачи заставы. Даже сказал: «Хочешь, Володя, я позвоню Жиркевичу ( начальником тыла отряда был подполковник Жиркевич), он создаст комиссию, куда и меня включат. Заодно на практике и посмотришь, как правильно передавать и принимать заставу?».
Предложение было очень заманчивым, но мои амбиции и преувеличенная самооценка победили. Я отказался, но попросил, чтобы Николай Григорьевич мне рассказал о порядке приема-передачи и в ее ходе, по моей просьбе, меня консультировал. Так потом и поступили.
Николай Григорьевич, извинившись, что имеет неотложные дела оставил меня в канцелярии с Василием Ивановичем и Колей. Как потом оказалось он ушел к женщинам помогать им накрывать стол с моим «проставлением», назначенным (а чего время тянуть) на сегодняшний вечер. Меня, как не употребляющего спиртные напитки, назначили ответственным и я периодически отлучался отдавать приказы на охрану границы и принимать доклады от вернувшихся со службы.
Нарушители границы и технические средства ее охраны тоже притихли, и о себе, своей постоянной готовностью к действию, не напоминали.
Так прошла ночь.. Последняя ночь, когда пограничные наряды 11-й заставы слышали мое торжественно-строгое: «Службу нести все могут? Больных, уставших без настроения нет?», и, после получения утвердительного ответа: «Вам приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик! Вид наряда…»
От этих, тысячи раз произнесенных слов, у меня и сейчас торжественно-нервное ощущение в виде «мурашек по спине». Не трудно догадаться, что я чувствовал, покидая свою первую, после получения офицерского звания, а вместе с ним и права приказывать, требовать, поощрять, наказывать, прощать и пр., заставскую семью…
Впереди четко уже просматривалась самостоятельность принятия решений и ответственность за все на участке 12 пограничной заставы «Саловка».
На следующий день на заставу заехал с Ужгорода, с сессии областного Совета, полковник Романенко Александр Иванович, депутатом коего был, в свое время избран. Я, предупрежденный заранее, сел в его машину (Газ-21) и мы отбыли на 12 заставу. На саму заставу мы не доехали из-за большущей лужи, что была местной достопримечательностью и находилась между центральной улицей села Саловка и цыганским табором. Венцом этого табора возвышалась собственно застава. Не буду описывать во что превратились идеально вычищенные, шитые на заказ лучшими мастерами Закарпатья сапоги нашего командира, только замечу, что мои серийные были куда страшнее. Тем более, что под струей воды с крана, с командирских сапог грязь мгновенно исчезла бесследно. Мои на вид выглядели как давно не чищенные, изрезанные царапинами от колючей проволоки бесформенные словно сапоги колхозного сторожа. Чувствуя себя несколько неуверенно, я именно тогда, в душе, поклялся, что буду иметь такие же сапоги как у командира.
А Александр Иванович, наверное, прочел мои мысли, потому, что проследив за моим взглядом, улыбнулся одними уголками губ. При этом произнес: "Убрать эту лужу – одна из первых твоих задач. Саперы отрядные помогут".
Но об этом потом.
Не знаю почему, но на заставе начальника, которого я прибыл менять, почему-то не оказалось. Тем более, что командир этому не удивился, а значит обстановкой владел. Навстречу нам выбежал ниже среднего роста старший сержант срочной службы, который очень уверенно ( мне понравилось) доложил: «Товарищ полковник! На 12-й пограничной заставе происшествий не случилось, признаков нарушения государственной границы не обнаружено. Застава, согласно распорядку дня на занятиях по следопытству. Занятия проводит младший сержант Винник.»…
Но больше всего я опешил от слов: «Исполняющий обязанности замполита заставы старший сержант Шунин!»
Командир, а вслед за ним и я, приложив руки к головному убору выслушал доклад до конца на полном серьезе.
Командир пожал руку старшему сержанту и предоставив такую же возможность мне произнес: «Вот, товарищ старший сержант, ваш новый и с этой минуты единственный, начальник вашей заставы. Собирай людей. Буду представлять его личному составу.
Отдав необходимые распоряжения дежурному, старший сержант вежливо спросил: «Обедать, товарищ полковник, у нас будете?», чем еще больше меня приятно удивил. После утвердительного ответа командира, пошел отдавать соответствующие распоряжения.
Пока тот отлучился, командир успел мне шепнуть: «Парень толковый, взрослый и вполне надежный. Присмотрись и найди правильную линию поведения с ним».
Выдержав небольшую паузу, зашли в столовую. Навстречу в новеньком, первый раз надеванном поварском колпаке и куртке выбежал повар, по национальности татарин: «Товарища полковника! На первый –борщ с мясом, на второй гречка с котлета Повар рядовой Хаитов»
Кухня была чистой, но мой взгляд выхватил в шкафу засаленное грязное поварское одеяние.
Стол был накрыт на двух человек, но командир приказал добавить еще один прибор и пригласил за стол старшего сержанта Шунина. Должен заметить, что сержант с вилкой и ножом управлялся значительно лучше меня и вел себя за столом не принудительно.
Представляя меня коллективу заставы полковник говорил мало. Кратко огласил мои заслуги, сказав при этом, что командование возлагает на меня надежды, посему всячески будет поддерживать меня во всем, вплоть до комплектования коллектива заставы, если понадобиться. Попросил личный состав всячески оказывать мне содействие в наведении порядка на заставе и спросив: «Вопросы есть». Поскольку вопросов не было Начальник отряда засобирался уходить. Шунин предложил проводить его в обход лужи. Сопровождая вместе со мной начальника отряда по еще неизвестной мне тропке, Шунин также добавил, что командирский водитель тоже сыт. За это он получил еще одно доброе слово от командира и мою признательность. (Я о водителе как-то не подумал. Наверное нервное напряжение сказывалось).
Зайдя в канцелярию, я увидел закрытый на замок сейф и черновую книгу для составления плана охраны. Застава была маленькая. Штат всего тридцать человек. Налицо было человек 20 – 23. Меньше взвода. При этом участок охраняла протяженностью 19, 7 км по линии границы и чуть меньше по линии ИТС.
Все заставское хозяйство требовало солдатских рук, которых явно не хватало. Такие мысли были первыми, которые меня посетили.
Но самая главная, неотступно пульсирующая в моем мозгу, была: «Ну вот, Володька! Не пацан ты уже. За твоей спиной почти 20 километров Советского Союза!...
Мысли прервал уверенный стук в дверь уже упомянутого старшего сержанта. Он доложил, что план охраны границы уже готов и спросил буду ли я его переделывать.
Взглянув на часы я ответил отрицательно. Но потом посмотрел и дополнительно включил наряд « Д», назначив себя старшим. для ознакомления меня с участком границы. Младшим я хотел взять старшего сержанта, чтобы заодно и побеседовать в непринужденной обстановке, но он осторожно возразил тем, что заставу без присмотра оставлять нельзя, чем снова меня приятно удивил.
Немного подумав с ним вместе, освободили от других нарядов ефрейтора Кучугурного. Высокого, где-то 190 см росту, плотного телосложения и вечно улыбающегося доброй улыбкой киевлянина.. Пока же по схеме старший сержант Шунин, кстати, звали его Александр (подробнее о нем позже) знакомил меня с особенностями участка пограничной заставы. В ходе беседы он наклонился, покопался в столе начальника заставы и достал оттуда «Книгу пограничной службы» которую он спрятал подальше от греха перед прибытием командира. Из книги я начал изучать «Выписку из приказа начальника Мукачевского отряда на охрану государственной границы. Затем провел первый на новой заставе боевой расчет и после него, пригласил всех сержантов в канцелярию на беседу и постановку задач на предстоящие сутки.
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:57 | Сообщение # 11 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Сразу же должен оговориться, что разговора с сержантами у меня не получилось. Я как-то сразу почувствовал напряжение в наших отношениях. Это было и странным, и неожиданным для меня одновременно. Обычно я, как человек «не имеющий камня за пазухой», легко сходился с людьми, в том числе и с подчиненными. Сам начинал с солдата, был сержантом и для меня общения всегда было в радость и легко дававшейся категорией. А тут сразу же почувствовал какую-то стену, причину которой установить сразу не смог. Пороть горячку не хотел и потому решил ограничится только постановкой задач. На душевный разговор не осмелился
Даже Шунина попросил готовиться к завтрашним политзанятиям, оставив меня пока изучать содержание Книги пограничной службы. На ужин ограничился снятием пробы и печеньем к чаю.
После доклада дежурного лично провел вечернюю поверку с опусканием государственного флага СССР, что вызвало нагловато насмешливую ухмылку у некоторых военнослужащих. Особенно меня насторожила такая же улыбка на лице старшины заставы. Я сразу понял, что он не только мне не помощник, но и противник моих нововведений. А что такие будут, я уже знал, поскольку была в них явная необходимость.
Утром, отдавая приказ на охрану государственной границы дежурному по заставе, я поинтересовался у сменяемого, почему первая смена (их было человек 5) не занималась физической зарядкой. На что получил ответ: «А у нас так всегда было. Люди привыкли и их не переделать». Это был уже вызов лично мне. Как можно спокойней я спросил: «И в распорядке дня об этом записано? Пока решим так. Вы исправите свою недоработку и лично проведете физзарядку. Только после этого пойдете отдыхать. Вопросы?» Все это я произнес голосом с оттенком железа и сержант сразу же задергался , показывая свою слабодухость. «Выполняйте!», приказал я и повернувшись ушел в канцелярию.
Отправив через полчаса на границу дозоры по проверке КСП с рассветом, я переоделся в спортивный костюм для ежедневной утренней пробежки.
С учетом того, что левый фланг заставы проходил по открытой местности, был прямой как стрела, а дозорка шла между КСП и системой С-250 я решил совместить ежедневную пробежку с ознакомлением с участком заставы. Минут через 18, я, преодолев 4,5 км уже был на стыке с 13 ПЗ. Стык проходил по реке Чаронда и, по плану взаимодействия, за охрану стыка отвечал начальник справа, то есть я.
То, что я увидел, меня привело в ужас. Система шла по мосту и разрыва в ней не было. Но вот под мостом можно было проводить людей строем в колону по 4. Никакими инженерными заграждениями или сигнально-прикрывающимися устройствами водная поверхность реки не прикрывалась. Наряды как от нашей, так и от соседней заставы были только проходящие без смены на месте.
Названное обстоятельство, и еще то, что система заросла травой, не была оборудована контрольными валиками хотя бы с одной стороны, привело меня в уныние.
КСП тоже практически не фиксировала факта ее преодоления. Проверяя это, я лег вдоль КСП, прижал руки к туловищу и перекатился через нее туда и обратно. Найти признаки ее преодоления я не смог.
Внешне осмотрев линейную часть С-250,я заподозрил, что низ линейной части отключен. На эту мысль меня навело то, что при такой заросшей системе и дождливой погоде за ночь не было ни одной сработки.
Подключившись к розетке и информируя ДЖ о своем месте нахождения, я, одновременно, усиленно тер токонесущую и земляную нити системы, добиваясь ее сработки. Увы ее не последовало.То же самое я проделал и на 2, 3, 4 и вплоть до 7 участка лф, низ системы нигде не работал.
Прибежав на заставу, я, как ни в чем не бывало, позавтракал и дал команду «Застава в ружье». Все в недоумении строились минут 5 не меньше. Построив, я дал команду: «Застава, за мной, бегои марш» и побежал во главе строя, в сторону левого стыка, на этот раз в форме . Добежав до третьего/ четвертого блока дал команду: «Стой». Предложил команлиру технического отделения и инструктору службы собак произвести сработку участков низа системы соответственно. Сработки системы не последовало.
Отправив л/с бегом обратно, я сержантов немного задержал. На кратковременном совещании, я предложил комтеху и инструктору службы собак выбрать себе наказание. Быть разжалованным или провести энное время на гауптвахте. Срок дал до вечера.
Сам же отправился вместе с Николаем Кучугурным знакомиться с правым флангом участка заставы. В сторону стыка с 11 пз шли вдоль КСП, а обратно вдоль системы. Расстояние между ними порой доходило до 400 и более метров.
Правый фланг участка заставы был «речным». Граница проходила по средине своенравной реки Тиса, притоке Дуная.. Как раз напротив самой заставы река поворачивала на 90 градусов и до стыка трёх границ, что на участке 11 пз была чертой, делящей нас на СССР и Венгрию..
О том, что река эта очень своенравная я вскоре убедился лично. Буквально за несколько часов из небольшой речушки, которую в некоторх местах можно было перейти вброд, она превращалась в громаднейшую горную реку, смывающую на своем пути мосты, посевы и целые поселки. Из-за такого характера реки, еще во второй половине Х1Х века, тогда эти земли были частью Австро-Венгрии, мадьяры насыпали вдоль реки дамбу, Высотою метров10, которая тянулась по правому берегу сначала по территории СССР, а затем по тогдашней Чехословакии..
Так вот по этой дамбе, в основном, и проходила линейная часть системы С-250 В паводок, приходившийся, как правило, на средину июня, ее, в отличие от КСП, не затапливало. Контрольно-следовая ж полоса тянулась вдоль берега реки, была, в основном, песчаной и легко фиксировала все следы, оставленные живыми существами после ее преодоления.. Между КСП и линией границы, кроме отрезка между 242 и 243 пограничными знаками были труднопроходимые заросли кустарника и белой акации, осины, вербы, ивы и прочее, хотя на карте были отмечены как пахотные земли госзем фонда. Живности там всякой,особенно фазанов, зайцев и диких коз было немерено. Это я понял по следам на давно не обрабатываемой КСП.
На дозорке четко просматривались свежие следы прошедшего утром дозора. Следы эти мне тоже говорили о многом. Например о том, что дистанцию солдаты не соблюдали, что шли не один за другим, а находились рядом. Дойдя до колхозного сада (300 га этого сада было между КСП и системой), наши доблестные погранцы свернули с дозорки в сад, покушали яблок и пошли дальше. Только вот беда была в том, что вышли они на дозорку не в том месте, где ее оставили, а значительно дальше. Из-за этого участок КСП где-то в 500 метров, осталась непроверенной. Про свои наблюдения Коле Кучугурному ничего не сказал. А для него все это было привычным настолько, что он, наверное, считал это нормальным Явлениям. Мол все так делали.
Рядом с 242 пограничным знаком я увидел накатанную и не заделанную дорогу через КСП остановился. С невозмутимым спокойствием Коля пояснил, что в этом месте ужгородские строители и дорожники заготавливают речной песок, которого на берегу немерено и который вновь восстанавливается, стоит только Тисе немного «подняться».
По упомянутой накатанной дороге перешли за КСП, вышли на берег реки. Взору представился скрытый за прибрежными деревьями изгиб русла реки Тиса, левый берег (венгерский) был крутым и обрывистым. Наш же гектара 1,5 – 2 – сплошной пляж с чистейшим мытым песком. Там же стояла лопата-погрузчик на базе ДТ-75. Была суббота и песок в тот день не возили.
|
| |
| |
| Александр | Дата: Воскресенье, 14.08.2016, 20:58 | Сообщение # 12 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 195
Статус: Offline
| Осмотревшись сели с Николаем отдохнуть. Я не спрашивал ни о чем, но он сам начал разговор, суть которого сводилась к тому, что люди на заставе, каждый в отдельности, хорошие, а коллектива почему-то нет Говорить я ему не мешал, только вставлял свои фразы, чтобы разговор не затихал и, к тому же, шел в нужном мне русле. Я не сторонник стукачества никогда ним не был. Да и разговор Николай вел без конкретики, а вообще, что даже отдаленно не говорило об этом не ахти каком явлении.
За каких-то 10- 15 минут, я узнал, что люди у нас все грамотные, Что Саня Шунин институт закончить успел, кроме того (он перечислил фамилии) призывались с третьего курса ВУЗов Многие закончили техникумы…
Сообщил он также, что все 100 %, кроме Шунина, залетчики. У кого в активе – пьянка, у кого самоволка, есть недоходы до стыка, сон на службе, драка с сержантом или наоборот, которым «хода не дали но с предыдущего места службы убрали»
Но самым неожиданным для меня было сообщение о том, что на заставе ни один солдат не имеет поощрений, а знаки «на дембель достают через друзей или даже покупают»..
Занятия на заставе никакие не проводятся. Но если кто-то приезжает с отрядных, то имитируют бурную деятельность.
Что старшина заставы стучит на л/с начальнику, поэтому и звания получает.
Дальше снова неожиданность. Продукты со склада выдает или лично начальник, или, в его отсутствие – жена. После услышанного я даже переспросил: «Как жена»? На что получил ответ: «А то Вы не видели кто вчера выдавал продукты»?
Я действительно видел ее на продскладе издали, но подумал, что она сама пошла получить продукты на паек.
Этот разговор внес в мои в общем-то уже наметанные планы работы на новой заставе веские коррективы. Внутренний голос почти вслух не единожды произнес: "Думай, Володя, думай. Не руби с плеча. Но в службе (это - святое) - никаких поблажек".
Побеседовав, мы пошли дальше. Пройдя с километр я увидел страшную как на меня картину. И КСП и дозорка представляли собой здоровенную единую лужу, которую наряды обходили по расположенной недалеко дамбе, о чем свидетельствовала натоптанная в сторону дамбы тропка. Были ли следы нарушителей границы на дне этой лужи и сейчас неизвестно.
Метрах в трехстах впереди на дамбе я увидел небольшой домик и открытые настежь ворота в С-250.Тропка, которая уходила от дамбы в сторону КСП была значительно меньше утоптанной посему не трудно было догадаться, что не все наряды возвращаются на дозорку. Остановился подозвал Колю и высказал ему свои догадки. Он молча кивнул головой, но его жест мог значить и да и нет…
Дошли до ворот. При нашем подходе из будки, оказавшейся добротно сделанным и аккуратно оштукатуренным капитальным строением, вышел высокий, немного сутулый мужчина в фартуке. С огромным акцентом, но вразумительно представился, что он колхозный сторож, осуществляет пропуск за систему.
Зайдя в будку я увидел аккуратно заполненные книгу пропуска и утвержденные установленным порядком списки лиц, которые имеют право работать за ИТС (Утверждали в отряде, а визировали в КГБ и УВД области). Скажу сразу, что все документы были в порядке и сам сторож, Пишта-бачи, (дядя Степан, если по русски), работу свою знал и исполнял добросовестно. Как потом оказалось на протяжении многих лет замечаний «по службе не получал».
Поговорив немного с Пиштой-бачи и убедившись в его немногословности и скрытой за хитрым прищуром глаз опытности в делах пограничных вообще и нашей заставы в частности, мы Колей Кучугурным последовали в сторону стыка с моей бывшей 11 ПЗ. В принципе я правый фланг 12 заставы изучал до ее места дислокации еще будучи ЗНЗ 11 пз. Так требовали нормативно-правовые документы, регламентирующие службу пограничных застав. Но то знакомство было так, в общем, для общей осведомленности и без детализации, в которую я пытался сейчас вникнуть..
«Изогнувшись» КСП выходила к дамбе. На этом месте слабо накатанная и заросшая травой дозорная дорога заканчивалась и переходила в дозорную тропу, а КСП в узкий насыпной контрольный валик. На дамбе пахать категорически было запрещено. Такое «поведение» КСП и дозорки начиналось на стыке 2/3 участков системы С-250. А причиной тому была тихая и мирная равнинная речка Чаронда, которая в этом месте впадала в норовистую Тису. Это та самая Чаронда, которая брала свое начало в Венгрии, несколько километров протекала по границе СССР и ВНР на участке 13 ПЗ, а потом становилась стыком с нашей заставой. Какие там лини на удочку ловились!!! Аж дух захватывает, как вспомню.
Так вот, в месте ее впадения в Тису стоял шлюз, который регулировал уровень воды в Чаронде и перекрывал ее полностью, когда река Тиса, резко поднявшись, сама начинала нести свои воды в Чаронду. При этом накапливаемые в Чаронде свои собственые водные ресурсы, мощнейшими насосами перекачивались в реку Латорица. Но неверное нет смысла говорить обо всех гидротехнических сооружениях. Достаточно остановится только на шлюзе. Отлитый и установленный он был еще в Австро-Венгрии, о чем свидетельствует дата его литья -1882 год.
Смотрителем этого шлюза, и, одновременно, добровольным, нештатным представителем ПВ был Миклуш-бачи. По нашему д. Коля. Он был высоким и мощным, но хромал на одну ногу. Ранили под Сталинградом, куда его занесла военная судьба в составе венгерских соединений, воевавших на стороне Германии. Должность эта перешла к нему от отца, тому от деда и т.д. Дядю Колю, как не трудно догадаться, сменил его сын. Но об этом я узнал уже будучи подполковником
Человеком дядя Коля был добрым, сговорчивым и не жадным.. Для ухода за шлюзом в линейной части С-250 была оборудована калитка с разъемным штекером и закрытая на механический замок. Ключи были у ДЖ по заставе, Миклуш-бачи и у Первого Секретаря Закарпатского обкома КПСС товарища Ильницкого Юрия Васильевча, здравствующего и поныне. Ему они нужны были для рыбалки в устье Чаронды возле самого шлюза. Забегая наперед, замечу, что лучшей рыбалки на спиннинг, чем в этом месте, я никогда в жизни не встречал. За пару часов можно было на блесну поймать штук сто жерехов или с десяток сомов. Только в разное время и на разные блесны. Но об этом чуть позже, если позволите. Глубина Тиссы в месте впадения в нее Чаронды, при средней воде, была около семнадцати метров. Каждой весной в этом месте скапливалось масса рыбы, в ожидании когда «добрый Миклуш-бачи пропустит через шлюз» на нерест в Чаронду.
После шлюза КСП спускалась с дамбы в тыл и так тянулась до стыка с 11 ПЗ, и на самом стыке снова «уходила» ближе к руслу. Линейная же часть системы «Скала» прочно закреплялась на дамбе, которая имелась и на участке соседей.
Дошли до стыка. Возвращаясь со стыка включились на 1/2 участке в линию связи. Поговорил с дежурным, потом с Шуниным. Он мне сообщил, что прибыл мой предшественник, но на заставе не появлялся. Попросил связать по стыку с Василием Ивановичем. Моему звонку он обрадоваться. Спросил как дела. Я вкратце доложил и он мне посоветовал привлечь «песочных дел мастеров» к наведению порядка на границе и даже «нарисовал» упрощенный план порядка их привлечения. Скажу честно, что и мне эти мысли пришли в голову в ходе ознакомления с участком, но Василия Ивановича все равно поблагодарил за подсказку.
На заставу с Колей Кучугурным мы возвращались по дамбе уже с проверкой системы.
|
| |
| |
|
Кордон біля трапу 
Путь Офицера - дорога длинною в жизнь. - Форум 
